Аригато - [4]

– Да, сэр, – честно ответил Колин.

– Значит, твоя песенка спета. И адмиралтейство не может терпеть это, потому что командует флотом, которому пятьсот лет. И еще: если человек богат, или его жена богата, то он не в состоянии все свое внимание сконцентрировать на корабле и личном составе, рано или поздно у него случится ЧП. Я прав, Колин?

– Да, сэр!

– Твоя служба на флоте закончена, сынок!

Капитан снова взглянул на Битси. Он подошел к столику с напитками и налил себе.

– Кому-нибудь виски? – спросил он.

Никто не отозвался, кроме Мастерса:

– Да, спасибо, Колин.

Когда капитан возвращался со стаканами в свое кресло, Битси сказала:

– Ну, теперь ты вспомнил, что у нас не было другой возможности спасти тебя, и потому Папочка устроил тебя в винный бизнес?

– Битси, это не совсем так, это несправедливо. Твой отец – и тебе это прекрасно известно – просто использовал мои познания в этой области, не забывай об этом.

– Но этот бизнес позволил тебе безбедно жить, – заметил дядюшка Пит, – он позволил тебе содержать любовницу и своего личного, всемирно известного повара.

– Чепуха! – отозвался капитан, – Вы так много денег вкладываете в различные дела и в добывание вашей «специальной» информации, что те гроши, которые вы вложили в крохотное дело, где работает всего один человек – я, – для вас ровным счетом ничего не значат.

Битси вновь испепелила его взглядом.

– Неужели ты считаешь, что я могу оставаться с человеком, которого презираю?

– Любовь и уважение – разные вещи, – заметил капитан.

– Уважение – это то, что скрепляет любовь, – всхлипнула Битси, – уважение означает, что тебя не унижают на каждом шагу.

– Прости, Битси. Мне тоже очень жаль. Но развод ни к чему нам обоим, – он уже опаздывал и потому нервничал. Опоздание означало бы для него то, что китайцы называют «потерей лица».

– Документы готовы, – сказал дядюшка Джим.

– Я полагаю, – мягко вступил в разговор Эдвард Мастерс, – что нам необходимо время, чтобы ознакомиться с этими документами.

– Это обычное соглашение, мистер Мастерс, – возразил дядюшка Джим.

– Тем не менее, я настаиваю.

В это время заговорил Папочка. Все обернулись к нему. Его румяное аристократическое лицо было бесстрастно, голос спокоен.

– Эдвард прав. Он более, чем прав. Он прав с юридической точки зрения.

Битси начала было приподниматься, но под взглядом Папочки снова села.

– Но мы не можем ждать дольше, чем до завтра, – продолжал Папочка, – у вас есть двадцать четыре часа на изучение документов. Колин подпишет их здесь же, завтра в это же время.

Капитан встал и хлопнул Мастерса по плечу. Затем он пожал руку Папочке, потом обменялся поцелуем с Битси и заглянул ей в глаза. Глаза были печальны. Обменявшись рукопожатиями со всеми, кроме Гарри, капитан пересек комнату и спустился вниз.

Мчась почти бегом по Честерфилд-Хилл, он размышлял о том, что у него, кажется, назревают большие неприятности, но о них можно будет подумать чуть позже.

2

Несколько лет назад капитан Хантингтон был приглашен штурманом одного из экипажей для участия в авторалли по Испании, поскольку он являлся членом Британского клуба автогонщиков, что давало ему право носить пуговицы с эмблемой клуба на своей пижаме. Ему оказали эту великую честь после того, как штурман в экипаже Тодхэма угробился, и никого не оказалось под рукой, чтобы сутки напролет, не смыкая глаз, сверять по путаной карте каждый изгиб горной дороги с маршрутом. Он преуспел в этом деле настолько, что Тодхэм в том ралли сумел победить Альфредо Нашери и самого Милле Милья.

Он согласился участвовать и в том ралли, через Испанию во Францию, из Куартона, что возле Кадиса, на общее расстояние около 570 миль по живописной, но жуткой дороге, имея за рулем спортивного «Феррари» Фрэнсиса Хоумера. Им удалось пройти это расстояние за шесть часов и четыре минуты, и единственной их жертвой был сбитый осел. После наезда на осла Хоумер мастерски восстановил управление машиной, перепугав свидетелей происшествия – местных крестьян. «Гражданская гвардия»[2] дважды стреляла в них, но Хоумер гнал машину так быстро, что у них не было никаких шансов попасть. Наконец, им удалось пересечь границу, сдавшись на милость андоррским контрабандистам и священникам. Здесь они внезапно ощутили приступ голода, с которым и достигли крошечного ресторанчика у подножья Пиренеев, под названием «Амменс» на деревянной вывеске. Для Фрэнка Хоумера еда была лишь топливом, он вообще мог жить на одном кетчупе, но на капитана Хантингтона суфле из креветок, приготовленное Хуаном Франкохогаром, произвело такое ошеломляющее впечатление, что он едва не лишился дара речи. Затем он сконцентрировал все свое внимание на фазане «А-ля – Суворофф», а потом на десерте, который своими изящными очертаниями напоминал изделие Фаберже, а сочетанием вкусовых оттенков, идеально дополняющих друг друга – часы Брегета. Когда трапеза была окончена, он объяснил Хоумеру, что не сможет сопровождать его далее, благодарит за доставленное удовольствие и восхищен его мастерской ездой. Затем капитан прошел на кухню, чтобы увидеть мастера, создавшего этот Праздник Вкуса, которым он только что насладился.