Он опаздывал, но тем не менее решил заехать к «Оспри»[1], чтобы купить маленький сувенир для Битси. Там он выбрал футляр для перчаток из крокодиловой кожи – замечательную вещицу, способную вместить дюжину обычных перчаток или три пары лыжных. Потом едва не купил прекрасный дорожный комплект для игры в триктрак, но вовремя сообразил, что тот может означать для Битси, и отодвинул его от себя.
Поймать такси вторично оказалось труднее. Потом это такси едва тащилось в плотном автомобильном потоке, забившем Бонд-стрит, через Графтон-стрит, вниз по Хэй-Хилл в сторону Беркли-сквер, с трудом прокладывая себе путь, словно лазутчик через болото.
В доме на Фарм-стрит было пять этажей. В нижнем – большая витрина, за которой красовались четыре огромных бутылки вина от фирмы «Крюз и сыновья. Бордо». Надпись на витрине золотыми буквами гласила:
«Хантингтон, марочные вина».
Расплатившись с таксистом, задержался у входа, чтобы привести себя в порядок. Рука с ключом дрожала, отпирая замок. Наконец, дверь открылась.
Он прошел через пустой магазин в свой офис в тыльной части здания. Адвокат А. Эдвард Мастерс уже сидел там, не снимая шляпы и держа на коленях атташе-кейс из белой страусовой кожи.
– Добрый вечер, капитан, – сказал Мастерс, не вставая.
– Я расцениваю как неуважение то, что вы приветствуете меня сидя, – заметил капитан, и тут же пожалел об этом.
– Извините, – ответил Мастерс, – это из-за моего ахиллесова сухожилия. Сожалею.
«– Сожалеет он или нет, – подумал капитан, – но у него всегда самодовольный вид члена тайного братства ирландских букмекеров, которые разъезжают по стране с одних скачек на другие и постоянно рассказывают друг другу, как приятно они провели время».
– Извините, что опоздал, – сказал капитан, – а какие новости?
– Никаких. Со мной только поздоровались.
– Должен заметить, что они удивительно настойчивы в своем стремлении не пускать человека в его собственный дом.
Не снимая шляпы, он уселся за свой стол, рассеянно оглядывая офис. Вдоль стен размещалась библиотека из двухсот сорока томов о винах – все книги были тщательно подобраны фирмой «Сангорски энд Сатклифф». Еще там было несколько занятных вещиц, вроде фигуры атакующего быка, сделанной из тридцати одного ярда скрученной медной проволоки, и коллекции редких старинных вин.
– Они все приехали?
– Честно говоря, не знаю. Ваша супруга поздоровалась со мной по домофону и попросила подождать здесь.
– Вы только подумайте, – заметил капитан, – в какую даль они приехали, и ради чего?
Зазвонил телефон. Капитан взял трубку и некоторое время слушал.
– Спасибо, – сказал он, встал со стула и взял в руки пакет от «Оспри».
Мастерс поднялся тоже, опираясь на массивную трость с резиновым наконечником. Капитан пошел впереди. Они прошли через большой холл к лестнице, перед которой сняли шляпы и повесили на серебряную вешалку – памятный подарок от офицеров эскадры.
Капитан настоял, чтобы Мастерс поднимался впереди, так как лестница была слишком узкой. Она была еще и слишком крутой, и капитан, поднимаясь по ней, всегда ощущал себя актером, выходящим на сцену.
Они были там все. Это выглядело совершенно невероятным, но они собрались там в полном составе.
– Добрый вечер, Колин, – тихо сказала Битси.
– Добрый вечер, дорогая, – он поклонился и повернулся к румяному седовласому человеку, старшему из присутствующих.
– Добрый вечер, сэр, – сказал капитан. Он не мог назвать этого человека «Папочкой», но и не представлял себе, что у него может быть другое имя (хотя оно раза два-три в неделю попадалось в «Таймз», но Битси именовала его только «Папочкой»).
Папочка был само радушие, но радушие такого рода, которое излучает хирург перед тем, как дать пациенту наркоз.
– Ты неплохо выглядишь, Колин, – сказал он с массачусетским выговором, тряся руку Колина (в рукопожатии чувствовалось близкое знакомство с дзюдо).
– Добрый вечер, сэр, – повторил капитан и, освободив руку повернулся к первому по счету дядюшке.
– Добрый вечер, Джим, – сказал он во время рукопожатия.
Дядюшка Джим был крупной шишкой в Белом доме – так же, как Папочка в ЦРУ. Судя по всему, он и должен был дать наркоз – он был очень сосредоточен и даже не улыбался, хотя Битси часто говорила, что в Белом доме или улыбаются, или вылетают ко всем чертям.
Затем капитан обменялся рукопожатием с дядюшкой Питом, который являлся связующим звеном между министерством обороны США и производителями новейших систем вооружения, постоянно требовавших роста капиталовложений в противоспутниковое оружие, новые танки, самолеты F-14 и так далее. Дядюшка Пит также возглавлял гражданскую организацию подрядчиков Пентагона, в чем ему помогали двое бывших председателей Комитета начальников штабов. Дядюшка Пит был симпатичным жизнелюбом, прославившимся в Вашингтоне своей крылатой фразой:»Дурачить нужно всех и всегда».
Пока капитан обменивался рукопожатиями с кузенами Битси, Гарри и Ларри, которые были соответственно заместителями министров обороны и финансов, они улыбались. Капитан даже на мгновение подумал, что эта встреча означает совсем не то, что он подумал.
Битси была симпатичной брюнеткой с вечно удивленным личиком. Она сидела на широком диване между Папочкой и дядюшкой Джимом в платье цвета морской волны. Комната была достаточно просторна, чтобы вместить итальянскую мебель, специально сделанную больше обычных размеров. Огромные диваны и кресла уменьшали размеры сидящих в них людей, те выглядели меньше, чем на самом деле, так что люди нормального роста казались коротышками.
![Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]](/storage/book-covers/8c/8c5930280aa7ec8fccf281cccb9a8482874dacc5.jpg)
