Архитектор Сталина: документальная повесть - [27]

Чаще, чем о брате, он думал о жене и сыне. Мирон Иванович не знал тогда, что сын Борис находится под надежной опекой бабушки в Мерзляковском переулке около Никитских ворот. И представляя, какие лишения и муки они терпят, он испытывал обиду и злобу. Злоба вспыхивала не на государственный строй, а на коварных людей, пробравшихся к власти и причиняющих несчастье народу и государству. Он был убежден в скорой замене их честными, порядочными, преданными делу партии работниками. Оклеветанный, недоумевал, почему Сталин терпит в своем окружении подлецов? Почему их не замечают Молотов, Калинин, Ворошилов, Микоян, и знают ли они о его страдании?

Когда удавалось постоять у окна, истерзанная душа архитектора находила временное успокоение от вида заводов, фабрик, городов и сел. Он, политический заключенный с ярлыком «врага народа», любовался результатами труда, гениальности своего народа, верил в его счастливое будущее, вспомнил и свои свершения. Он был убежден, что куда бы его ни завезли, его творчество будет востребовано. И не ошибся. Через три месяца Мержанова доставили в большой лагерь в Комсомольске-на-Амуре.

Муки этого этапа закончились. Прекратились насилия «паханов» и воров. Прибывших пригнали в лагерь. Мержанова поместили в блок политических заключенных вместе с немецкими шпионами, карателями и такими же жертвами произвола, как он.

На второй день Мержанова вызвал заместитель начальника отделения ГУЛАГа по строительству майор внутренней службы Крючков. Внимательно посмотрев на вошедшего, он спросил:

— Сидеть на баланде будешь или поработаешь за приличную кормежку и деньги?

Мержанов понял, что майор поверил приговору и принял его за закоренелого врага народа, и спокойно ответил:

— Угрозы не боюсь. Осужден по клеветническим материалам. Наступит время, и вы убедитесь в этом. Как главный архитектор хозяйственного управления ЦИК и председатель правления фонда Союза архитекторов СССР, я внес в свое время лепту в проектирование и строительство Комсомольска-на-Амуре. В какой-то мере он мое детище. Я готов трудиться по развитию города при условии, что вы оградите меня от уголовников и предоставите мне возможность ознакомиться с планировкой и архитектурой строения на месте.

Крючков поверил в невиновность архитектора, обещал выполнить его требования и, как бы извиняясь за грубость, примирительно пооткровенничал:

— Я давно просил Главное Управление Лагерей направить мне квалифицированного специалиста, но то, что получу вас, известного архитектора, мне и не снилось. Я инженер-строитель, надеюсь, что сработаемся, и вы будете довольны. Вам придется руководить зеками, стариками-строителями, женщинами. Комсомольцы-первостроители на фронте, на них идут похоронки.

Мержанова переместили из общей зоны в производственный барак — мастерскую. Там он жил и работал над проектами. Принесли элементарные принадлежности для расчетов и черчения. Через три дня архитектор в сопровождении вооруженного конвоира и инженера горисполкома выехал на «Виллисе» в город и был приятно удивлен. За двенадцать лет Комсомольск-на-Амуре превратился в благоустроенный промышленный город с гигантскими судостроительным, авиационным, сталелитейным, машиностроительным, нефтеперерабатывающим заводами, с красивыми просторными улицами, проспектом Первостроителей, со светлыми многоэтажными кварталами. На берегу Амура он увидел глыбу гранита. Подойдя поближе, прочитал выбитые на ней слова: «Здесь 10 мая 1932 года высадились первые комсомольцы — строители города».

Мержанов представил полуголодных, скудно одетых парней и девушек всех национальностей Советского Союза летом в туче осатаневших комаров и мошек, а зимой, в сорокоградусные морозы, напористо наступающих на неприветливую тайгу. Его воображение высветило их, уставших, с кровоточащими мозолями от рукояток топоров, пил, лопат, в холодных серых палатках, землянках, с допотопными буржуйками, с едва мерцающими керосиновыми лампами. Но он понимал безграничную веру молодежи в светлое будущее, с которой они вошли в славную летопись города, страны.

Вспомнил и первостроителей с трагической судьбой. Они были истинными первопроходцами, организаторами и вдохновителями комсомольцев — строителей города. Это Ян Борисович Гамарник, коммунист с дореволюционным стажем, который после гражданской войны стал председателем Дальревкома, секретарем Далькрайкома. С его именем связано восстановление разрушенного этой войной народного хозяйства Дальнего Востока, разработка плана и первые успехи его социального подъема. С ним Мержанов не раз встречался в приемных ЦИК и Кремля, куда тот приезжал с идеями развития Дальнего Востока. Инициатива Гамарника была закреплена в важнейших правительственных постановлениях о строительстве судостроительного завода. Уже являясь начальником политического управления Красной Армии, членом оргбюро ЦК ВКП(б), он возглавлял специальную правительственную комиссию по строительству этого завода. Добираясь от Хабаровска к низовью Амура, вначале на автомашинах, а затем пешком, по пояс в снегу, он с членами комиссии определил место строительства завода, под русским селом Пермское. Вместе с Гамарником тогда шел Василий Константинович Блюхер, герой гражданской войны, кавалер ордена Боевого Красного знамени под № 1 — высшей в то время награды, Маршал Советского Союза, депутат Верховного Совета СССР, Командующий Краснознаменной Особой Дальневосточной армией. Это они предложили мобилизовать комсомольцев на строительство города.