Архипелаг мореплавателей - [29]

В нашей квартире собрались знакомые, которые боялись оставаться в своих домах, окруженных старыми деревьями. На этот раз мы не жаловались, что над нашей крышей не простирают пурпурные ветви деревья «пламень леса» и не растут огромные, как ладонь великана, листья хлебного дерева… Нам ураган не мог принести большого ущерба. Он выбил лишь стеклянные жалюзи и кухонные двери, а потом унес куда-то железную трубу от прачечной. Пол и предметы домашнего обихода залила вода, но так как все это можно было мыть, то ураган принес нам потери скорее моральные, чем материальные.

К сожалению, этого нельзя было сказать о стране в целом. Как потом подсчитали, ураган вырвал с корнем три четверти всех хлебных деревьев, около одной пятой кокосовых пальм, почти все бананы и много деревьев какао. Если включить в этот список и такие разрушения, как сорванные крыши, рухнувшие дома, поврежденную электрическую сеть, то ущерб составит три миллиона фунтов. Последствия урагана ощущались еще долгие месяцы. Хозяйство страны не могло оправиться несколько лет. Один только экспорт бананов, продукта «большой тройки» (копра, бананы, какао), упал в 1966 г. до одной четвертой обычного уровня.

На третий день, когда ветер немного утих, мы отважились выйти на улицу. Вид был страшный. Все дороги захламлены, красивые старые деревья сломаны, телефонные столбы повалены и опутаны проводами. Самоанские фале были или придавлены упавшими деревьями, или стояли без крыш, которые разбросало по полям, как сорванные шляпки грибов. Сами дома стояли пустые с поднятыми вверх опорными столбами. Интересно, что именно эти простые, легкие конструкции оказались наиболее устойчивыми и легко восстанавливались. Крыши, после того как дыры в них были заделаны пальмовыми листьями, снова ставили на опорные столбы, и дома готовы были принять своих жильцов. Женщины еще торопливо плели занавески из листьев пандануса и приводили все в порядок после урагана, а жизнь уже текла по своему обычному руслу.

Некоторые европейские дома были полностью разрушены. Знакомых новозеландцев мы застали за спасением оставшегося у них имущества. Из листьев и веток поваленного баобаба они извлекали книги, остатки чайного сервиза, цветочные вазы…

Это случилось, когда ураган бушевал вторые сутки. Хозяйка дома сидела в гостиной и с английским спокойствием читала книгу, как будто вокруг не происходило ничего особенного. Дети лежали в кроватях и капризничали. Они никак не могли уснуть, а может быть, попросту боялись.

— Мама, дай пить!

Она неохотно встала и пошла на кухню приготовить пенящийся напиток из апельсинового порошка. Хозяйка невольно посмотрела в окно.

«Выдержит ли это баобаб…» — мелькнуло у нее в голове, и в тот же самый момент она увидела, что гигантское дерево, словно в замедленной киносъемке, начало крениться в сторону дома. Сначала медленно, потом все быстрей и быстрей. Слова застряли у нее в горле, ноги словно вросли в пол. Раздался оглушительный грохот и треск, в квартире закружился ветер с дождем, и воцарилась тишина. Но так только казалось, потому что ветер свистел и выл по-прежнему.

Дети?! Но с ними ничего не случилось. Они лежали онемевшие от ужаса в целехоньких кроватках. На том месте, где сидела она минуту назад, лежал толстенный ствол дерева, а его листья смешались с порванными страницами книги.

По следам Роберта Льюиса Стивенсона

Серьезный ущерб нанес ураган резиденции президента. Она расположена высоко над городом, на склоне горы Ваэа, и считается одним из ценнейших памятников самоанской истории. Построил ее в 1890 г. для себя и жены-американки Роберт Льюис Стивенсон, когда, страдая от туберкулеза, приехал на Самоа. Здесь он сумел продлить свою жизнь почти на пять лет, и эти годы были прожиты им очень интенсивно. Стивенсон писал, принимал участие в бурных политических событиях, строил и перестраивал свою Ваилиму. Подобно Гогену, жившему на Таити, он привязался к вновь приобретенной отчизне. Все, что происходило на Самоа, касалось его лично. Проблемы соседей из самоанской деревни стали и его проблемами, их несчастья — его несчастьями, а их радости — его радостями. Ваилима была в то время одной из последних деревень у дороги, пересекающей остров с севера на юг. Она располагалась так высоко, что отсюда открывался вид на залив. Ночная прохлада, плывущая по вечерам с горы Ваэа, приносила облегчение после жаркого тропического дня. Кроме того, от нее близко, меньше часа езды на лошади, до Апиа.

Дом, называвшийся, как и деревня, — Ваилима, был выстроен в стиле, который можно назвать «немецким колониальным». Традиционная деревянная конструкция с обшитыми досками наружными стенами; крутая, покатая с четырех сторон крыша, большая веранда… Стивенсон даже соорудил внутри камин, который сейчас вызывает безмерное удивление посетителей. Ха! Эта английская привязанность к традициям! Дома, как и люди, не знают своего предназначения. После смерти писателя Ваилиму продали, и она пережила различные превратности судьбы. Сначала попала в руки немцев, потом была возведена в ранг резиденции верховных комиссаров Новой Зеландии и, наконец, после обретения страной независимости, сделала умопомрачительную карьеру — стала резиденцией главы правительства. Каждый из владельцев переделывал и перестраивал Ваилиму по собственному вкусу. В результате появилось уродливое творение, которое при всем желании трудно назвать сокровищем тропической архитектуры. Только прекрасный сад и ослепительная белизна фасада позволяют не замечать уродливые формы и устрашающе голубую крышу из гофрированного железа.