Архиерей - [5]

Немного погодя он снова начал:

— В прошлое воскресенье владыка служил в соборе. Нарочно сходил посмотреть на его служение. Хорошо служит. Голос у него такой сильный, звучный; так по собору эхом и раскатывается. Собой представительный, а в полном архиерейском облачении еще лучше выглядит. Как пойдет по собору кадить, любо смотреть. Осанка прямо царская… Завтра тоже он служит тут в монастыре. Сходи, посмотри, если есть желание… — предложил отец Герасим своему гостю.

— Я и сам думал: прежде чем идти к архиерею с просьбой — взглянуть на него где–нибудь со стороны. У меня глаз на этот счет верный. Понравится — пойду, не понравится — не пойду: все равно толку никакого не будет.

Стук в дверь прервал разговор приятелей.

— Пожалуйте, кто там? — ответил на стук отец Герасим.

Дверь отворилась, и в нее просунулась всклокоченная голова какого–то оборванца.

— Батюшка, а вы обещали к нам зайти, так не забудьте.

— Сейчас, сейчас, иду, — заторопился отец Герасим. — Ну, Павлуша, ты меня пока извини; я тут побегаю по одному дельцу. Ты ведь у меня ночуешь? Да ты где ж остановился? На постоялом? Зачем же? Ты переезжай ко мне… Сейчас же… Ладно? Поживем вместе, пока твое дело решится.

— Что ж, если позволишь, я с большим удовольствием, — согласился отец Павел. — Только я уж лучше после к тебе, а то сегодня ты, кажется, занят. Вот уже побываю у архиерея, тогда…

— Как хочешь. После — так после, только приходи. Кстати сообщишь, что тебе скажет архиерей.

Товарищи распрощались. Отец Герасим ушел с ожидавшим его около двери оборванцем, а отец Павел направился к постоялому двору в свою каморку.

Глава третья

Только в первом часу ночи вернулся в свою одинокую квартирку отец Герасим, усталый и измученный. «Дельце», по которому он ушел, проводив отца Павла, ему не удалось «уладить». Слишком поздно позвали его. Федотыч — так звали оборванца — пригласивший к себе отца Герасима, ждал от него помощи своей умирающей жене. Звать доктора у него не было средств, да и зачем, когда он знал, что отец Герасим выхаживал иной раз больных лучше многих докторов. Вошедши в убогую каморку Федотыча, отец Герасим увидел, что с больной уже началась агония. Часа через полтора больной не стало. Перед отцом Герасимом остался растерянный Федотыч. Отец Герасим знал, что у Федотыча нет никого из знакомых, а потому, не теряя времени, снял с себя рясу, засучил рукава подрясника и, отыскав воды, стал обряжать покойницу. Через час, при помощи Федотыча, покойница была обряжена и уложена на стол под образами.

— Не тужи, Федотыч, проживем и бобылями, — сказал отец Герасим и, оставив Федотыча одного со своей покойницей, ушел домой, назначив на завтра же отпевание.

Отцу Герасиму хотелось отдохнуть, но сон бежал от него. Встреча с отцом Павлом пробудила в нем жгучие воспоминания, и они — одно за другим — хлынули на него. Вся прожитая жизнь встала у него перед глазами. Вот пронеслись пред ним картины из его детства. Деревня. Воздух лесов и полей… Отец — священник… На улице дерутся пьяные мужики. Возле разодрались мальчишки. Из соседней хаты доносится нечеловеческий крик — то муж «учит» жену.

— Господи! И чего только людям не достает? Из–за чего дерутся? — вздыхает, стоя на крылечке батюшкиного дома, мать отца Герасима. И вздох ее неразрешимым вопросом врезается в головку подрастающего Гераськи, будущего отца Герасима. Этот вопрос мучит его в духовном училище, еще острей колет его сердце с переходом в семинарию, но только в 5–м классе семинарии он, как показалось тогда ему, нашел на него ясный ответ: «Любви не хватало, любви к Богу и ближнему. Люди забыли Евангелие. Христиане отвергли Христа, продолжая называться его именем». С этого момента юный и пылкий семинарист Герасим Иванович ни о чем больше не говорил, как только о любви. Любимым чтением его стали произведения, в которых выводились героями проповедники любви. С этого же момента он твердо решил пойти в священники и посвятить все свои силы проповеди мира и любви. Будущее место своего служения отец Герасим заранее представлял себе не иначе как в виде беднейшего сельского прихода в епархии.

Вскоре, однако, отец Герасим оставил свою мечту о служении в деревне. В городе он встретил людей, которые были несчастнее сельчан. То были обитатели разных ночлежек; им еще более не доставало того, что думал нести Герасим Иванович своим сельчанам. Тут было сплошное царство злобы и тьмы. И вот он решает, что будет священником в городе, но только подальше от центральных богатых церквей. Там, где–нибудь окраине города, где больше всего любит ютиться городская рвань.

Быстро промчались семинарские годы. Начальство прочило Герасима Ивановича в академию, но он отказался. Ему скорей хотелось добраться до дела. И вот осуществилась, наконец, его мечта. Герасим Иванович стал отцом Герасимом, настоятелем одной из окраинных в городе церквей.

Пылко взялся отец Герасим за работу, и сразу же весь ушел в нее. Полились из уст его горячие речи о Божией правде, о любви, о мире. И за обедней, и за вечерней, и за всякой службой раздавалась в церкви горячая проповедь красноречивого, талантливого и неутомимого проповедника. Слушатели отца Герасима были именно таковыми, каких он желал иметь себе. О многих из них можно было сказать, что они утратили в себе не только образ Божий, но и обличье человека.