Археофутуризм. Мир после катастрофы: европейский взгляд. - [82]
— В моей стране лишь каста Абишами, к которой я принадлежу, живёт так. Я думаю, мы составляем около 5% населения — тем не менее, десятки миллионов человек. В любом случае, по словам моего отца, махараджи Гопала, наше общество куда более справедливо и уравновешенно, чем общество старого мира. Индия вновь открыла свои традиции.
Дмитрий улыбнулся.
— Конечно, это уже не «демократия»…
Нафисса подняла брови.
— Что такое «демократия»? Я уже слышала это слово…
Такой вопрос Дмитрию не нравился, так что он попытался дать уклончивый ответ.
— Сначала демократия была неплохой идеей. В Древней Греции она означала власть демоса — независимых городов. Но затем она распространилась на все народы, включая густонаселённые страны, и это стало катастрофой. Демократия подходит только европейскому складу ума. Её нельзя экспортировать: у каждого народа свой особенный режим правления, к которому все приспособились. Плохо применённая демократия может привести к несправедливости и катастрофе или стать опорой тирании.
— Я правда не понимаю, почему люди Запада верили, что всё человечество должно жить под одним режимом. Какая нехватка здравого смысла, какая гордость!.. В Индии нет «демократии», но нет и несправедливости, нет тирании, всё и так хорошо работает…
После секундной паузы Нафисса добавила:
— А как же Федерация? В ней вы восстановили «демократию»?
Дмитрий иронично улыбнулся.
— Скажем так: у нас больше нет такой демократической системы, которая была в ходу перед Великой катастрофой. Теперь мы используем понятие «органической демократии», навеянное Платоном — древнегреческим философом. Фиксированная единообразная модель демократии для такой географической сущности, как наша, была бы совершенно непригодной, ведь есть огромная разница между жизнью в сельской местности и жизнью меньшинства (например, нас с Вами), продолжающего пользоваться наукой и техникой. Кроме того, все наши автономные регионы–государства могут — во всех сферах жизни, не находящихся в ведомстве Имперского правительства — организовывать институты по своей воле. Этим государствам нужно лишь назначить любыми средствами определённое пропорциональное населению количество представителей в Федеральный сенат Империи. Но не сомневайтесь: ни у одного государства нет права подавлять население, иначе оно будет исключено из Федерации. Наша норма — государство закона.
Нафисса пристально посмотрела на него с лёгкой улыбкой.
— Понимаю. Вы очень терпимы. Мой отец бы посмеялся! Однако, всё же у каждого народа свои законы… Пожалуйста, продолжайте объяснение.
Дмитрий не отреагировал.
— В Федерации мы попытались совместить два принципа: с одной стороны, абсолютная власть и быстрое принятие решений верховным политическим органом — Правительством, избираемым Имперским сенатом; с другой, большая свобода организации для отдельных регионов–государств. Некоторые из них — около 30% — остались или превратились в наследственные монархии, управляемые королями, герцогами или другими народными правителями. Как видите, мы пытаемся быть терпимыми и эффективными.
Их разговор прервала стюардесса, принесшая несколько кубиков сырой рыбы из озера Байкал, смешанных с горячей похлебкой — типичное блюдо той местности, которую они пересекали. Нафисса изголодалась и набросилась на еду.
— Ваша кухня хороша, господин консул. Почти так же вкусно, как в моей стране.
— Я регулярно организую кулинарные соревнования между разными автономными государствами Федерации.
— И кто же побеждает?
— Это уже начинает надоедать: всегда государства старой Франции…
— Откройте конкурс и дайте поучаствовать Индийской империи…
После секундной тишины Нафисса сказала: «Смотрите!»
Она снова нагнулась к нему, прижав лицо к окну. Её длинные черные волосы задели униформу Дмитрия. Он сосредоточился на виде снаружи.
Поезд двигался между скалой и равниной. Десятки животных с серой шкурой бежали в подлеске. Их было видно лишь несколько секунд.
— Это волчья стая. Они теперь повсюду. В XX веке дикие животные исчезли, но теперь вернулись. Конечно, это вызывает некоторые проблемы…
— С тиграми в Индии то же самое. Время от времени они съедают кого–нибудь из селян. Но они такие красивые! Смотрите, у меня сумка из тигриной шкуры…
— Я видел. Недавно мне пришлось улаживать противоречие между Герцогством Прованским, Государством Падания и Федеральным министерством сельского хозяйства. Они жаловались на распространение волков, истребляющих стада, и просили послать им 5000 обученных псов на защиту. Но это слишком дорого и переговоры затянулись.
— Каков же был результат?
— У двух государств было 25000 пастухов с огромными стадами, и мне пришла в голову отличная идея.
— Не удивлена… Расскажите.
— По моей просьбе лаборатории ЧЖГ (человеческой и животной генетики), принадлежащие огромной компании «Тайфун», разработали 1500 «биотронно модифицированных животных», по два на каждое стадо. Это было куда дешевле, чем 5000 обученных пастушьих собак.
— А что за биотронные животные?
— Это биологические животные–роботы: генетические гибриды различных особей, включая человека, которых волки боятся от природы. Они напичканы электронными чипами, увеличивающими их возможности в десять раз и позволяющими им не спать. Поэтому ночью они сторожат стада. Конечно, ни один волк не осмеливается к ним подойти…
Эта книга шокирует как атлантистов, так и антиамериканцев, потому что она сражается против вульгарных вариантов их идеологии. После краха СССР произошло качественное изменение природы традиционного американского империализма; он избрал путь самоубийственной необузданности, поставив своей целью завоевание мирового господства и воображая себя новой Римской империей. Автор задается вопросом, что лежит в основе этого тщеславного безумия: идеология «неоконсерваторов», финансовые интересы ВПК и нефтеполитиков, агрессивность израильского лобби, крайний национализм или что-то другое? Смертельная опасность, утверждает он, исходит не столько от Америки, мощь которой сильно преувеличена, сколько от тех, кто допускает и стимулирует наплыв инородных этносов в Европу.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.