Архангелы и шакалы - [79]

Теперь они замолчали и посерьезнели, как-то стушевались и перестали бросаться в глаза. Словно их ухмылки растаяли в свете миллионов электрических свечей. Шумливые голоса умолкли, уступив место другим звукам, доносившимся к нам из глубины озаренной светом ночи. Там звучал хор тяжело дышащих, запыхавшихся, но неутомимых моторов, раздавался визг сверл, грохот молотков, лязг и завывание. Огромная стройка встречала нас шумом и гомоном. В толпе молчаливых фигур, теснившихся у борта, я заметил Джеймса Бэлла, нью-йоркского архитектора, участника экспедиции доктора Сили. С Бэллом мне довелось беседовать в Баллане, когда мы ожидали парохода. Я знал, что Бэлл – американский шовинист и, конечно, антикоммунист. Я подошел к нему.

– Мне кажется, – сказал я, – что вам впервые представляется возможность наглядно убедиться, что коммунисты могут не только разрушать, но и строить?

Бэлл повернулся ко мне. Было видно, что лицо его помрачнело.

– Мне все это не нравится, – сказал он.

– Я так и предполагал...

– Я не о том. Полагаю, что русские зря вложили уйму денег. Пропаганда окупается лучше, если оказывать помощь жертвам землетрясений или других стихийных бедствий, а не строить такие вот плотины. Ведь правительство Насера запишет все это в свой собственный актив.

– Хорошо, но правительство запишет в актив то, что сделали русские, а не то, что сделали американцы. А это все-таки разница. Пожалуй, нет никого на нашем пароходе, кто бы не знал, какая из двух стран зажгла огни Асуана. Что вы на это скажете?

Американец не ответил.

Асуан. Толпы туристов. Они сидят в кафе, толпятся в лавчонках с «древностями», покупают открытки, стоят в длинной очереди на почте, нанимают фелюги, чтобы переправиться на остров Элефантину или посмотреть «Сад Китченера». Отель «Катаракт», несомненно один из красивейших в мире, набит до отказа. Через несколько дней здесь станет свободно – конец сезона, но сегодня он еще полон. С террасы открывается фантастический вид на красные скалы Элефантины и черные скалы нильского порога, через который протискивается река, разделившаяся здесь на десятки ручьев.

В километре от отеля начинается иной мир. Сперва – триумфальная арка с египетскими флагами по бокам, а над флагами – огромная картонная ракета с эмблемой египетского воздушного флота. Несколько дальше, сбоку у шоссе, виден скромный столбик с обозначенной на нем буквой «А» и рядом – надпись по-русски: «Остановка автобуса». Оглядимся вокруг. Выстроившись в длинный ряд, здесь стоят красивые современные жилые дома с большими балконами и окнами, которые днем закрыты ставнями. Тут живут советские инженеры и техники, на этой остановке, в тени картонной ракеты, они садятся в автобус, направляясь каждое утро на работу. Вернее, не каждое утро, а... каждый вечер. Жара в Асуане достигает теперь 46 градусов. Большинство работ перенесено на ночное время. Днем слишком жарко не только людям, но и машинам... В полдень температура в Асуане превышает порой 50 градусов, а иногда поднимается даже до 56. По улицам шагает человек с колотушкой, который от имени городских властей предостерегает жителей от чрезмерной даже для египтян жары. Но колотушка вряд ли нужна, о жаре напоминать не приходится, о ней нельзя забыть. Если в песок, окружающий строящуюся плотину, зарыть сырое куриное яйцо, то уже через пять минут можно его съесть, посыпав солью. Песок нагревается до 80 градусов и больше.

В этом климате и в этих условиях трудятся люди, прибывшие из далекой Сибири, из Свердловска или из района Ангары. Их здесь 1400 человек, в том числе 360 инженеров. Это те же самые люди, которых четыре года назад на строительстве плотины и электростанции на Ангаре я видел в валенках и телогрейках, в шапках с опущенными наушниками. Вот это был мороз! После длительного пребывания в пустыне и над Нилом, после хриплых звуков арабской и лающих звуков английской речи странно услышать вдруг певучие песни далеких брянских лесов. Полноватый блондин в легких бумажных брюках и тенниске стоял ко мне спиной и, не видя меня, хотел было разразиться бранью, уверенный в том, что никто его всё равно не поймет. А когда я помог ему закончить внезапно оборванную русскую фразу, его удивлению, но также и радости не было границ.

На строительстве плотины занято свыше 20 тысяч рабочих-египтян. В нем участвует множество египетских предприятий. Они выполняют все те работы, которые не требуют применения высокой техники. Но осваивают и технику. Египтяне – отличные строители; видно, это их врожденная черта, ведь они показали себя искусными строителями еще пять тысяч лет назад, когда русские (или поляки) обитали в пещерах. Наши специалисты порой поражаются, как быстро и хорошо строят здания в Каире. Арабы учатся этому и здесь, тем более что советские специалисты устроили курсы для египетских техников.

В двух соглашениях, заключенных между СССР и ОАР и предусматривающих постройку плотины в две очереди, обусловливалось, что Советский Союз предоставит строительно-техническое оборудование, персонал для обслуживания машин, бурильные механизмы для прокладки туннелей в скалах, а также специальные гидромеханические устройства. Дело в том, что при строительстве плотины используется песок, смешанный с водой и прессуемый под давлением. Советский Союз передал ОАР, сверх того, всю техническую документацию. И, наконец, что важнее всего, СССР предоставил ОАР кредит на сумму 113 миллионов египетских фунтов с весьма незначительными процентами и без всяких политических условий; кредит подлежит погашению поставками египетских товаров, главным образом хлопка. Никто другой не взялся бы выполнить эту гигантскую работу на столь выгодных для Египта условиях. Но и Египет вносит огромный вклад в строительство плотины. Общая стоимость строительства – включая плотину, электростанцию, линии высокого напряжения, подстанцию и трансформаторы, наконец, выплату компенсации населению Нубии и Судана, сооружение ирригационных каналов, дорог, домов, железнодорожных линий и так далее – составит огромную сумму 415 миллионов фунтов. Это четверть годового национального дохода Египта.