Аргонавт - [29]
Сколько ей? Тридцать семь или тридцать восемь? Первого ребенка родила на третьем курсе. В таллинский пед поступила сразу после школы (окончила тоже двадцать шестую, но по школе ее не помню). Может, еще тридцать семь. Алексей Викторович ее любил (никто не знал, было ли на самом деле между ними что-то), приносил ей цветы, делал подарки… Даже предлагал поехать в Испанию! Она говорила Лене: «Мне его жалко… он сильно страдает».
Не плакала ни на похоронах, ни на поминках; Лена ее случайно в туалете в слезах подловила: «Никому не говори», – и выскочила. Несколько дней не появлялась.
Нет, Лена не хотела с ней работать. Из-за ее характера. С ней что-то не так. Она будто видит только то, что перед носом, а по сторонам ничего не замечает. Говорит тоже прямолинейно, рубит сплеча, сказала как отрезала.
«Сколько вам лет? Зачем вам английский? Работать за границей или замуж?..»
«Транскрипция? Какая транскрипция? Это советская школа – пустая трата времени…»
«Сколько лет вашему ребенку? Ничего сказать не может? Они в этом возрасте и не говорят, тем более с родителями…»
«Буквы писать? Не смешите меня – кто в современном мире пишет? Пусть приходит с лаптопом! Лучше пусть учит английский, чем шатается по улицам, лоботряс…»
И людям это нравится – чтобы с ними так резко говорили; все четко, все ясно: «Тридцать пять евро в месяц за ребенка, родитель получает скидку до пятидесяти. Два ребенка – двадцать пять, родитель – сорок. Два раза в неделю. Заниматься чаще в наше перегруженное информацией время просто нет смысла!»
Они подчиняются, раскрывают кошельки – только наличные, всех устраивает, приходят сами и присылают детей.
– Я одна не справляюсь. Мне нужен секретарь. Я не могу разорваться. Думай скорей!
Когда Зое нужно было, чтоб ее подменили, она всех изводила, с ней должны были считаться и идти на подмену, а когда к ней обращались с просьбой, никому не помогала.
И вкус дурной, и такта никакого. Водит просто безобразно. С ней страшно ездить. Иногда Зоя не включала поворотники, и когда Лена заметила ей, та рассмеялась и сказала: «Да зачем? Никого рядом нету. Зачем показывать? Для кого? Странная ты…» (Лена давно заметила, что дурной тон и плохое вождение как-то связаны.)
Дома у них всегда беспорядок, грязно. Ругает дочку: носит неглаженное, сапожки нечищенные, в тетрадках полный бардак. Так ведь вся в мать!
Пусть позвонит. Посмотрим, что он ей ответит.
Дала номер. Зоя поблагодарила, записала, перевела разговор (намеренно явно):
– А ты со своим малышом уже говоришь по-английски? Нет? А зря… Хотя как сказать… Когда я начинала с Элькой, ей было четыре, и она все время просила: говори, как я, не хочу как ты, – а я все равно продолжала и вот, на свою голову научила, она теперь говорит раз в десять свободней, чем я. И дело не в том, что я такая дура, и не могу, как она, просто она свободней меня внутри, и она все время в чатах и с кем-нибудь на скайпе. Ну, ты же знаешь, как к ним все это быстро пристает, язык же липнет. Она в английском как рыба в воде, так же как и в своем времени, понимаешь? Это даже не психолингвистика. Это что-то хуже – хуже для нас, конечно. Это то, о чем говорил Ирвин, помнишь? Промышленная революция: новые технологии – новое мышление. Только тогда дети по шестнадцать часов простаивали за станком, а теперь они в планшетках, в соцсетях, в смартфонах… Это уже не тот английский, что мы когда-то учили, совсем не тот, тут какой-то новый суржик нарождается, язык нового времени. Нам уже не понять. Мы старомодны, мы отстали. Я, знаешь, иногда себя ощущаю так же, как те старые училки, с которыми мы начинали в «Вербе», помнишь, какие они были беспомощные? Помнишь, как путались в компьютерных программах, как просили с фотика перенести в «Пиказу» и не врубались, как пользоваться флешкой? А с каким ужасным акцентом они говорили и как смотрели на нас? Теперь я себя чувствую так же… не совсем, но почти… Мы уже никогда не станем частью этого времени – мы будем только отставать…
(Аэлита обнаружила, что английский помогает преодолеть иерархию в семье, она чувствовала, что ее английский каким-то сказочным образом устраняет возрастные рамки, и старалась говорить с немыслимой для матери изощренностью; Зоя понимала, что дочь наслаждается своим превосходством, и злилась, но чаще обижалась.)
– Такая вредная стала, курит, ругается матом, сидит с таким видом: я бы вас точно всех перестреляла. Или лежит целый день, в блокнот пишет. Еще появилась новая дурацкая привычка: уткнуться в смартфон, когда с ней разговаривают…
– С этим ничего не поделаешь.
– Ладно, – сказала Зоя, с мстительностью копая пирожное, – посмотрим. Я и ее втяну.
– Да?
– А что, пусть попробует. Нечего просто так языком молоть. Молодая, симпатичная, выглядит на все двадцать. Почему нет?.. Детей любит – пусть малышней займется!
Как она просто это сказала!
Я не обязана обо всем этом думать.
Лена устала.
Надо идти. Чужие люди. В том-то и дело: чужие люди.
Она встала. Голова закружилась. Она сделала глубокий вдох и пошла… Мимо пруда, цветов. По тропинке. Все вокруг как в тумане. Солнечный свет дразнит глаза. Тень подъедает предметы (чем ярче свет, тем жирнее тень). Листья шуршат под ногами. А ветер набегает уже пронизывающий, по-настоящему осенний. Высокие каштаны неслышно поводят ветвями, будто подгоняя.
Эксцентричный – причудливый – странный. «Бизар» (англ). Новый роман Андрея Иванова – строчка лонг-листа «НацБеста» еще до выхода «в свет».Абсолютно русский роман совсем с иной (не русской) географией. «Бизар» – современный вариант горьковского «На дне», только с другой глубиной погружения. Погружения в реальность Европы, которой как бы нет. Герои романа – маргиналы и юродивые, совсем не святые поселенцы европейского лагеря для нелегалов. Люди, которых нет, ни с одной, ни с другой стороны границы. Заграничье для них везде.
Сборник «Копенгага» — это галерея портретов. Русский художник, который никак не может приступить к работе над своими картинами; музыкант-гомосексуалист играет в барах и пьет до невменяемости; старый священник, одержимый религиозным проектом; беженцы, хиппи, маргиналы… Каждый из них заперт в комнате своего отдельного одиночества. Невероятные проделки героев новелл можно сравнить с шалостями детей, которых бросили, толком не объяснив зачем дана жизнь; и чем абсурдней их поступки, тем явственней опустошительное отчаяние, которое толкает их на это.Как и роман «Путешествие Ханумана на Лолланд», сборник написан в жанре псевдоавтобиографии и связан с романом не только сквозными персонажами — Хануман, Непалино, Михаил Потапов, но и мотивом нелегального проживания, который в романе «Зола» обретает поэтико-метафизическое значение.«…вселенная создается ежесекундно, рождается здесь и сейчас, и никогда не умирает; бесконечность воссоздает себя волевым усилием, обращая мгновение бытия в вечность.
Герои плутовского романа Андрея Иванова, индус Хануман и русский эстонец Юдж, живут нелегально в Дании и мечтают поехать на Лолланд – датскую Ибицу, где свобода, девочки и трава. А пока ютятся в лагере для беженцев, втридорога продают продукты, найденные на помойке, взламывают телефонные коды и изображают русских мафиози… Но ловко обманывая других, они сами постоянно попадают впросак, и ясно, что путешествие на Лолланд никогда не закончится.Роман вошел в шортлист премии «РУССКИЙ БУКЕР».
Харбинские мотыльки — это 20 лет жизни художника Бориса Реброва, который вместе с армией Юденича семнадцатилетним юношей покидает Россию. По пути в Ревель он теряет семью, пытается найти себя в чужой стране, работает в фотоателье, ведет дневник, пишет картины и незаметно оказывается вовлеченным в деятельность русской фашистской партии.
Новая книга Андрея Иванова погружает читателя в послевоенный Париж, в мир русской эмиграции. Сопротивление и коллаборационисты, знаменитые философы и художники, разведка и убийства… Но перед нами не историческое повествование. Это роман, такой же, как «Роман с кокаином», «Дар» или «Улисс» (только русский), рассказывающий о неизбежности трагического выбора, любви, ненависти – о вопросах, которые волнуют во все времена.
Андрей Иванов – русский прозаик, живущий в Таллине, лауреат премии «НОС», финалист премии «Русский Букер». Главная его тема – быт и бытие эмигрантов: как современных нелегалов, пытающихся закрепиться всеми правдами и неправдами в Скандинавии, так и вынужденных бежать от революции в 20–30-х годах в Эстонию («Харбинские мотыльки»).Новый роман «Исповедь лунатика», завершающий его «скандинавскую трилогию» («Путешествие Ханумана на Лолланд», «Бизар»), – метафизическая одиссея тел и душ, чье добровольное сошествие в ад затянулось, а найти путь обратно все сложнее.Главный герой – Евгений, Юджин – сумел вырваться из лабиринта датских лагерей для беженцев, прошел через несколько тюрем, сбежал из психиатрической клиники – и теперь пытается освободиться от навязчивых мороков прошлого…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Новый роман Марины Москвиной – автора «Романа с Луной», финалиста премии «Ясная Поляна», лауреата Международного Почетного диплома IBBY – словно сундук главного героя, полон достоверных документов, любовных писем и семейных преданий. Войны и революция, Москва, старый Витебск, бродячие музыканты, Крымская эпопея, авантюристы всех мастей, странствующий цирк-шапито, Америка двадцатых годов, горячий джаз и метели в северных колымских краях, ученый-криолог, придумавший, как остановить Время, и пламенный революционер Макар Стожаров – герой, который был рожден, чтобы спасти этот мир, но у него не получилось…
В новом романе Сергея Кузнецова, финалиста премии «Большая книга», более ста героев и десяти мест действия: викторианская Англия, Шанхай 1930-х, Париж 1968-го, Калифорния 1990-х, современная Россия… В этом калейдоскопе лиц и событий любая глава – только часть общего узора, но мастерское повествование связывает осколки жизни в одну захватывающую историю.
Эта книга Василия Аксёнова похожа на разговор с умершим по волшебному телефону: помехи не дают расслышать детали, но порой прорывается чистейший голос давно ушедшего автора, и ты от души улыбаешься его искрометным воспоминаниям о прошлом. Мы благодаря наследникам Василия Павловича собрали лекции писателя, которые он читал студентам в George Washington University (Вашингтон, округ Колумбия) в 1982 году. Героями лекций стали Белла Ахмадуллина, Георгий Владимов, Валентин Распутин, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Борис Пастернак, Александр Солженицын, Владимир Войнович и многие-многие известные (и уже забытые) писатели XX века. Ну и, конечно, одним из главных героев этой книги стал сам Аксёнов. Неунывающий оптимист, авантюрист и человек, открытый миру во всех его проявлениях. Не стоит искать в этих заметках исторической и научной точности – это слепок живой речи писателя, его вдохновенный Table-talk – в лучших традициях русской и западной литературы.
Михаил Гиголашвили – автор романов “Толмач”, “Чёртово колесо” (шорт-лист и приз читательского голосования премии “Большая книга”), “Захват Московии” (шорт-лист премии “НОС”), “Тайный год” (“Русская премия”). В новом романе “Кока” узнаваемый молодой герой из “Чёртова колеса” продолжает свою психоделическую эпопею. Амстердам, Париж, Россия и – конечно же – Тбилиси. Везде – искусительная свобода… но от чего? Социальное и криминальное дно, нежнейшая ностальгия, непреодолимые соблазны и трагические случайности, острая сатира и евангельские мотивы соединяются в единое полотно, где Босх конкурирует с лирикой самой высокой пробы и сопровождает героя то в немецкий дурдом, то в российскую тюрьму.Содержит нецензурную брань!