«Аргар» или Самая желанная - [6]

Мне было всего пять лет, когда это случилось, но я помню День Столкновения так, будто он был вчера. Он всем запомнился отличной погодой: солнышко пригревало, на небе — ни единого облачка. Ничто не предвещало беды. Лишь одно во всем этом смущало. Птицы не пели, а песчаные пляжи были усеяны выбросившейся рыбой и морскими животными. Обыватели даже не догадывались, что это всего лишь первые признаки приближающейся беды. Пока они продолжали заниматься своими делами, по всему Северному полушарию шла тайная выборочная эвакуация. Правительства до последнего скрывали информацию, утверждая, что никакой опасности нет и все под контролем. Людям просто предлагали насладиться фееричным зрелищем пролетающего мимо небесного тела.

Мой отец на протяжении всей жизни занимался исследовательской деятельностью, связанной с радиацией и влиянием ее на живые организмы. Благодаря этому он попал в список избранных, вот только с собой ему разрешили взять не больше одного человека! И выбор стоял между мной и мамой.

Никогда не забуду, как мы в спешке собирали сумки. Как прощались с лучами солнца и с миром, который знали всегда.

Вертолет, который должен был нас забрать, не прилетел. Отец решил добираться до ближайшего аэродрома на своей машине, которую вскоре пришлось бросить из-за сумасшедших пробок. К этому времени только слепой не мог разглядеть огромное тело, появившееся над Землей. Кто из обывателей первым осознал угрожающую опасность — история об этом умалчивает, но буквально за сутки новость подхватили тысячи газет и телеканалов. Скрывать информацию было уже бесполезно, дороги заполонили миллионы людей, мечущихся в поисках спасения. Анархия, мародерство, насилие и безумные проповедники вышли на улицы городов, и никто не мог справиться с ними, потому что людей обуял животный страх и единственный инстинкт, который гнал их вперед — это инстинкт выживания. Мы видели, как астероид вошел в атмосферу, разваливаясь на части. На Северное полушарие обрушился огненный дождь, сметавший все на своем пути. Тогда-то моя мать и погибла. Мы выжили чудом, но на память об этом чуде у отца остался ужасный шрам через всю грудь.

На аэродроме нам повезло, мы успели как раз к старту небольшого частного самолета, принадлежавшему одному из местных политиков. Он пожалел нас, видимо, подействовали мои голубые глаза и рыжие кудряшки, а может то, что у него в салоне были свои дети. Помню, как уже в гидравлическом лифте, уносившем нас вглубь земли, папа вдруг встал на колени и обнял меня. Он шепнул:

— С Днем рожденья, милая, — и я только тогда вспомнила, что мне исполнилось целых пять лет!

С этого дня наша жизнь началась заново…

* * *

Спустя час я уже сидела в лаборатории, наблюдая за работой отца, и делилась новостями.

— Блин, не хочу в эту экспедицию, хоть убей! Эти Серж и Ник уроды редкостные, а меня запихнули к ним в команду. Ну какие из нас напарники? Мы же терпеть не можем друг друга!

— Думаю, ты преувеличиваешь, — отец на мгновение оторвался от монитора, на котором выводил какие-то диаграммы. — Они хорошие специалисты в своей сфере, да и военная подготовка у них есть. Я буду меньше волноваться за твою безопасность.

— Папа, о чем ты? По нашим данным, на поверхности нет ничего живого. От кого они будут меня защищать? Друг от друга?

— Ну… это только теория. Кто знает, а вдруг она ошибочная.

— Хочешь сказать, что мы все ошибаемся? — я недоверчиво поджала губы.

— Вот тебе и выпала честь это узнать.

— Боже! — я бессильно закатила глаза. — Вот спасибо, поддержал. Веришь, я бы и без этого счастья обошлась.

— Ну, что есть, то есть. Ты же слышала, ситуация безысходная.

Он подошел ко мне, присел на соседний стул и взял мои руки в свои.

— Знаешь, — заговорил он севшим голосом, — я не хочу тебя отпускать. Но если нам всем суждено погибнуть, то ты, по крайней мере, увидишь небо.

— Папа!

— Ч-ш-ш, — отец приложил палец к моим губам. — Я давно не верю в бога, но в этот раз буду молиться за твое возвращение и за то, чтобы эта экспедиция была удачной вопреки нашим теориям.

— Спасибо…

Он обнял меня и прижал к себе, я положила голову ему на плечо, и несколько минут мы просидели в полной тишине, нарушаемой лишь гудением аппаратуры.

— Будем надеяться на лучшее. А может, биосфера уже пригодна для жизни? — тихо предположила я. — Тогда мы, наконец-то, сможем выйти на поверхность.

— Будем надеяться. Кстати, ты мне так и не сказала, что там с Натаном. Ты же наверняка спросила об этом у Вишневецкого?

— Натан умирает…

— Что? Почему?

— У него лучевая болезнь.

— Такой хороший мальчик, — отец расстроено покачал головой. — Я помню его родителей. Замечательные были люди.

— Ладно, пап, я пойду. Мне еще завтра комиссию проходить.

Я поцеловала отца в щеку и поднялась.

— Если хочешь, я продолжу твои исследования, — предложил он.

— Не надо, у тебя своей работы хватает.

— Тогда, до вечера?

— Да, пап, увидимся за ужином.

Утро добрым не бывает. На следующий день эта поговорка как нельзя кстати подходила к моему настроению. После разговора с главой комиссии остался неприятный осадок, а мысль о встрече с бывшими женишками вызывала отвращение.