Арфист на ветру - [15]

– Я нигде не был в безопасности.

– Моргон, – вздохнула она, – когда же ты наконец будешь учиться играть на этой арфе? В ней – твое имя, а возможно, и предназначение, это самая прекрасная арфа из тех, что есть в Обитаемом Мире, а ты мне ее даже ни разу не показывал.

Он поглядел на Рэдерле.

– Я снова научусь играть на арфе, когда ты научишься оборачиваться.

Сказав это, Моргон снова лег на свое место и не заметил, что она проделала с костром, огонь которого вдруг исчез – ночь обронила его, словно камень в темный колодец.

Спал Моргон беспокойно, постоянно ощущая, как Рэдерле вздыхает и ворочается рядом с ним. Один раз он проснулся, желая разбудить ее, объяснить ей что-то, поспорить, но лицо ее, странно отрешенное в лунном свете, остановило его. Он снова отвернулся, закрыл глаза рукой и уснул. И опять пробудился без видимых причин – хотя что-то, что он услышал или почуял перед пробуждением, какой-то отрывок сна подсказывали, что причина все-таки была. Он увидел, что луна погружается все глубже в ночь, затем прямо перед ним, загораживая бледный диск, выросла какая-то фигура.

Он закричал и почувствовал, как рот его закрыла чья-то рука. Тогда он лягнул ногой и услышал, как кто-то невольно охнул. Одним прыжком Моргон вскочил на ноги, но что-то ударило его по лицу, и он упал, сильно стукнувшись о ближайшее дерево. Услыхав крик Рэдерле – крик боли и страха, – он щелкнул пальцами, пробуждая этим движением огонь, еще таившийся в углях.

Вспыхнул свет и озарил с полдюжины здоровенных молодцов, одетых так, как одеваются в Обитаемом Мире торговцы. Один из них держал за руки вырывающуюся Рэдерле. Лошади, стоящие рядом, глухо стуча копытами о землю, переступали с ноги на ногу и испуганно ржали. Близ них двигались тени тех, кто отвязывал их, и Моргон устремился туда, к лошадям, которых сейчас мог лишиться. Чей-то локоть заехал ему под ребра, он согнулся от боли, бормоча пятьдесят девятое проклятие и едва дыша. Другой вор схватил его, но ни с того ни с сего завопил от ужаса к быстро скрылся за деревьями. Человек, находившийся за спиной Рэдерле, внезапно выпустил ее руки и что-то закричал, широко раскрыв рот. Девушка повернулась, дотронулась до ночного вора, и борода того внезапно вспыхнула ярким пламенем. Таинственный бандит стремглав бросился к реке, но Моргон успел рассмотреть его лицо.

Лошади, казалось, совсем обезумели. Моргон перехватил их сознания и бросил каждой по охапке залитого луной ночного покоя. Животные замерли, словно окаменев, совершенно не обращая внимания на воров, которые, громко ругаясь, пытались тянуть их за собой. Один из грабителей, сидя верхом, раздраженно ударил коня пятками по бокам, но замершее животное даже не вздрогнуло.

Моргон запустил в сознание всадника несильный безмолвный крик, и тот, опрокинувшись на спину, полетел с лошади на землю. Остальные было растерялись, но через несколько секунд снова стали подступать к Моргону, мрачные и разъяренные. Он прояснил свой мозг для нового крика, подхватывая обрывки их мыслей. Тут кто-то подкрался к нему сзади – как успел понять Моргон, это был бородач, вылезший из реки, ударил князя Хеда в спину и повалил наземь. Крепко стукнувшись грудью о камень, Моргон скорчился и замер.

То же самое лицо, но при этом – неуловимо другое. Он помнил эти глаза, но в связи с другим местом и другой дракой. Воспоминания боролись с тем, что он видел теперь. Лицо нападавшего было тяжелым и мокрым, борода опалена, но глаза – слишком спокойные, слишком оценивающие. Моргона еще раз ударили сзади – теперь сапогом в плечо. Он перекатился, но опоздал, и очередной удар едва не расколол его череп – или сознание, он не был в точности уверен, что именно, – и в ту же секунду все перекрыл Великий Крик, подобный удару грома. Моргон опустил лицо в папоротники и приник к заколебавшейся земле, стараясь не терять мысленной связи с лошадьми – его единственной надежной опорой.

Эхо крика медленно затихало вдали. Моргон поднял голову и увидел, что они снова вдвоем – он и Рэдерле. Лошади стояли безмятежно, не обращая внимания на сумятицу голосов, визг и вой зверей в окрестных зарослях. Рэдерле упала рядом с ним – лицо ее было искажено гримасой боли и ужаса.

– Тебя не ранили? – спросил он.

– Нет. – Она коснулась пальцами его щеки, заставив вздрогнуть. – Ну и крик... Поразительный крик для островитянина с Хеда.

Он воззрился на девушку, похолодев от знакомого предчувствия беды.

– Это ты кричала, Рэдерле...

– Нет, не я, – возразила она. – Это был твой крик.

– Да нет же. – Он сел и схватился за раскалывающуюся от боли голову. – Так кто же это кричал, во имя Хела?!

Рэдерле внезапно задрожала, и глаза ее принялись обшаривать непроглядную тьму.

– Кто-то, кто следил за нами, а возможно, следит до сих пор. Странное дело, Моргон, неужели это были просто люди, единственным желанием которых было украсть наших лошадей?

– Не знаю. – Он почесал затылок. – Не знаю. Это были люди, которые хотели украсть наших лошадей, да, и поэтому мне было так трудно с ними драться. Их было слишком много, но они были слишком безвредны для того, чтобы убивать их. А я не хотел использовать свою мощь сколько-нибудь заметно, чтобы не привлечь ненужного внимания.