Арфа Ветров - [26]

— Внутри чего? — разинул рот Чайм и услышал в ответ хохот.

«Неужели вы, люди, настолько забыли древние Знания и предания, что даже не помните, где обитаете? Разве теперь в мире никто не знает о Молдай?

Я — Басилевс, маленький Эфировидец, — живая душа этой твердыни.

Время течет медленно для Молдай, точнее сказать, время в вашем, смертном понимании не действует для этих древних существ из живого камня. День для них подобен мгновению, но все дни сливаются воедино в неизменной вечности. Молдай глубоко укоренились в земле, а головам их в шапках из сверкающего снега служат короной звезды. Древнейшие из древних, перворожденные, Молдай не моложе, чем кости земли. Они явились на свет во время родовых мук этого мира и до сих пор живы, хотя тела их рассечены на части более мелкими, бездумными существами».

— Я с трудом могу в это поверить! — Стремясь быть более вежливым в беседе со столь обширным существом, Чайм обращался к комнате в целом. — Ив самых дерзких снах не мог я увидеть, что буду разговаривать со зданием.

«Я — не здание. То, что вы называете зданиями — не более чем куски мертвого камня, вами же нагроможденные один на другой. Но я и мои братья — живые существа, и мы приняли этот облик по своей воле».

От гнева Басилевса стены задрожали и мелкая пыль посыпалась с потолка. Эфировидец поспешно извинился — он уже понял, что его новый собеседник до крайности обидчив, Воистину сегодня удивительный день! Сначала — то видение, где впервые перед Чаймом явились светлые силы, потом — чужестранцы, а теперь

— еще одно диво. Голова у юноши кружилась. Он поковылял на кухню, чтобы чего-нибудь поесть. Ведь он не ел со вчерашнего вечера, а путешествия его были далекими и быстрыми — как обычные странствия, так и те, с помощью Второго Зрения. Вернувшись в комнату, усталый Эфировидец уснул, но, проснувшись, сразу вспомнил о чудесном разговоре с Басилевсом.

Что хорошо в мысленном общении — можно одновременно разговаривать и есть. Жуя хлеб с сыром, Чайм спросил:

— Ты говорил о своих братьях — значит, ты не один? «Конечно. Все горы вокруг — Молдай. Твое невежество удивительно, особенно если вспомнить, что ты нередко бываешь еще в одной части моего тела».

Чайм тут же вспомнил Палату Ветров и нахмурился.

— Но как это может быть? Нельзя же находиться и тут и там одновременно?

Басилевс вздохнул.

«Подними руку, — велел он, — твоя рука — часть твоего тела или нет?»

— Ну, конечно, часть.

«Хорошо. Теперь подними вторую. Вот видишь, у тебя две руки, и обе отделены друг от дружки и могут двигаться отдельно, но каждая из них — часть твоего тела. Я живу во всем Пике, Обдуваемом Ветрами, а корни горы, как и самого Молдана, уходят глубоко в землю! И крепость, и башня — все это мое тело, так же, как и те маленькие жилища на склоне».

— Вот как? — Эфировидец давно уже интересовался загадочными сооружениями.

— Но зачем ты их создал? Они в самом деле — жилища, как и выглядят? И для кого же они?

В ответ на Чайма обрушилась такая волна скорби, которую не в силах выносить душа смертного. Обхватив голову руками, юноша застонал, на миг пожалев о своем любопытстве, а Молдан проскрежетал: «Надо рассказать об этом, иначе не будет конца страданиям!» Голосом, исполненным печали, поведал он Эфировидцу о гномах. Маленьком Народе, без которых Молдай не знали полной жизни. «Они были нам как братья, и для них создали мы жилища из наших костей. Мы заботились о них, мы, могучие и мудрые, но неподвижные великаны. А они заботились о нас — возделывали нашу землю и отваживали людей — разрушителей камня. Достигнув зрелости, каждый из них отправлялся странствовать по свету и возвращался — если, конечно, возвращался — с богатыми дарами, с преданиями о героических деяниях, с рассказами о могущественных странах». Молдан помолчал. «И так продолжалось веками — пока не вмешались чародеи, те, кого вы называете Силами!»

Чайм насторожился. Опять Силы? Едва ли это простое совпадение. А Басилевс продолжал:

«В гордыне своей чародеи создали Жезл Земли. Эти мелкие создания безрассудно вторглись в область Высшей Магии, а заодно и в нашу жизнь!»

Здание содрогнулось от ярости Молдана, и Чайм тоже задрожал — от страха.

— А что сделали вы? — спросил он.

«А что же мы могли сделать? Нашими устами были гномы, и мы послали их к чародеям с протестом. Но те сказали, чтобы мы не лезли в чужие дела. А потом… — Дрожь пробежала по каменным стенам. — Потом наступил самый черный день в нашей жизни. Чародеи начали опыты со своим Жезлом, и тогда Габал, самый могущественный из нас, нашел способ овладеть его силой. Он использовал Жезл, чтобы выйти за пределы своей каменной плоти, и стал великаном — в человеческом образе, но величиной с гору. — Басилевс вздохнул. — Но сила Жезла Земли пошла ему не впрок. Он обезумел и стал опасен. Он пожелал создать препятствие между нами и чародеями. В то время Север и Юг были единой землей, но Габал переломил кости земли и создал бездну на месте некогда прекрасной и плодородной страны. — Голос Басилевса стал тихим и очень грустным. — Тысячи жизней унесла морская вода, и я надеюсь, Габал почувствовал боль за каждую из них. Конечно, он был наказан. Объединившись, чародеи вернули себе контроль над Жезлом Земли и с его помощью одолели Габала. Они создали для него самую надежную тюрьму. Они возвели у себя в городе искусственную каменную гору, с башней на вершине и заточили безумный дух Габала, запечатав его в мертвом камне. Потом они явились сюда и разрушили его тело, без всякой надежды на восстановление».