Арбат - [2]

— Господи! — восклицала на кухне перед Стукалкиной эмоциональная Анжела. — Ну что на этих супах можно толкового написать? И как у него еще встает на этих поэтесс? Я предлагала ему курицу и кальмары, но он же такой гордый…

Возможно, Игорь Рок так и пребывал бы в нищете, так и таскался бы по издательствам со своими романами про федерацию сексуальных меньшинств и клуб гомосексуалистов, про звездные миры и жизнь на Марсе, если бы Никанор Абдулаевич, прежде державший на Черемушкинском рынке свой овощной лоток, не познакомил его с советником управы «Арбат» Козлобродовым, пенсионером КГБ, знавшим поименно всех стукачей на Новом и Старом Арбате. В управе «Арбат» было тридцать три советника, тридцать из них — никчемные пенсионеры, которые раз в четыре года избирали главу управы «Арбат». И три срока неизменно избирался, благодаря стараниям Козлобродова, именно господин Мозгачев.

— Надо помочь молодому писателю, гибнет с голодухи, — сказал Никанор Абдулаевич своему старому дружку Козлобродову. — Похлопочи, дай на Новом Арбате пару лотков для торговли книгами. Мало ли когда тебе может понадобиться бойкое перо…

Сперва Игорь Рок даже не оценил, какой судьба посылает ему подарок. Он все еще питал иллюзии, что сегодня может прожить заработками от литературы и вот-вот напишет шедевр, который переведут во всех странах, и валюта к нему посыплется, как из рога изобилия. Этой дурацкой идеей жили три тысячи московских писателей, они сидели в своих каморках, строчили опусы и ели супы «Роллтон».

Сама по себе идея продавать книги показалась ему чудесной, но процедура стояния на Новом Арбате у книжного лотка на виду у всей московской публики чем-то походила на аутодафе, на маленькую казнь честолюбия и, конечно же, выглядела как признание собственной нищеты.

— Я сразу потеряюсь на Новом Арбате, ведь это же бурная река, а я не знаю мафии, не знаю правил уличной игры и буду смыт с берегов! — воскликнул он.

— Пройдет месяц-другой, ты и сам не заметишь, как освоишься, — засмеялся Полубесов. — Найди себе надежного компаньона, можешь пригласить молодого писателя. С нищетой, брат, нужно кончать. Путин сейчас обещает открыть дорогу малому бизнесу. Вот и напиши про этот самый малый бизнес. Что сие за фрукт и с чем его едят.

После недолгих колебаний Игорь Рок ринулся в бой. По натуре он был авантюристом. Нашелся и компаньон — молодой талантливый писатель Константин Збигнев. Так возникло это повествование, которое они обозначили как «опыт натуропатии», то бишь лечение «хождением по мукам».

1

Им повезло — удалось затесаться в ряды книжных уличных лоточников на Новом и Старом Арбате. Казалось бы, все так просто — бери книги и торгуй, не особо накручивая цену. В Москве около трехсот издательств, деловых расторговщиков у них нет, многие охотно дают книги на реализацию. Но попробуй начать — и столкнешься с сотней проблем, а главное — куда девать на ночь товар, столы, тележки. Костя Збигнев и Игорь Рок обошли все подземные переходы «Гормоста», но даже там все подсобки и чуланы уборщиц были сданы в аренду, конкуренция в подземных переходах жуткая, кладовщица подсобки, она же уборщица, зарабатывала на арендаторах до 600 долларов в месяц. «Арбатская гвардия» — четырнадцать лоточников, блокировавших «Дом книги» и сумевших привлечь к себе львиную долю покупателей исключительно благодаря умению работать с клиентом, развозили свой товар на ночь по разным норам. Многие снимали комнаты на Новой Молчановке, но большинство книжников обосновалось в доме со львами на Большой Молчановке, предназначенном на выселение. Дороже всего ценился первый этаж: тут каждый чуланчик, каждая кладовка приносили хозяевам хорошие деньги. Комнатка в 16 метров стоила в месяц 150 долларов. Они сняли чулан в доме со львами у сержанта милиции Власова, уволенного за пьянство, за 50 рублей в сутки, но без права вешать на дверь замок. Сержант кричал: «А вдруг у вас там взрывчатка?! А вдруг вы чеченские агенты под видом книжных продавцов? Я должен все просекать, пацаны!» Оплату он требовал ежевечерне и еще брал три рубля за то, что они следили мокрыми ногами в коридоре коммуналки, откуда уже выехали все жильцы и якобы сдали все ключи на хранение Власову. В этой пропахшей мышами и сыростью квартире теснилось пять книжных фирм. Власов поставил условие: не кучковаться, не собираться вместе. К книгам он испытывал неприязнь, днями смотрел телевизор, потягивал пиво, и наши герои прониклись уверенностью, что он не станет приворовывать их товар. Делать каждый день ревизию после рабочего дня мучительно, да и не оставалось времени: сменившись на лотке, они рыскали по городу в поисках ходового товара.

Главная беда московских лоточников в том, что они разобщены. Ни один человек не ответит толком, сколько в Москве журнальных киосков, лотков. В городе есть Союз распространителей печатной продукции, Ассоциация распространителей, но это лишь выгодные кому-то в политическом плане ширмы, не имеющие прямого отношения к уличной торговле. Об этом там, «наверху», мало кто знал. Такой же ширмой были и Союз писателей Москвы, Союз писателей России, Союз российских писателей, еще два писательских фальшсоюза, не имевших никакого отношения к жизни растерянных, не знавших, кому служить при ельцинском режиме, писателей, прозябавших дома в нищете. Им даже негде было собраться, попить чайку, пошептаться о своих житейских тяготах и помочь друг другу — у них бандиты отобрали ресторан, поликлинику, дачи. Наши герои пробовали достучаться во все эти «союзы» и как-то привлечь их внимание к уличной книжной торговле, дать работу писателям, устраивать распродажи книг из личных библиотек, но тщетно. Бюрократическая верхушка «союзов» боялась уличного рэкета и малейшего контакта с бандитами, которые, как они полагали, тотчас подрулят к их подопечным лоткам. Рэкет пугал даже старых ментовских волков из Ассоциации русского детектива.