Арарат - [79]

Я велел вызвать к себе командиров рот и взводов и поспешил на свой КП. Проходя мимо избы, где расположен был взвод Николая Титова, я услышал шум и громкие голоса. Открыл дверь, вижу: лежа на шинелях или стоя посреди хаты, бойцы о чем-то горячо спорят. Кто-то заметил меня, послышалась команда: «Смирно!»

Все вскочили на ноги.

— Почему не пользуетесь передышкой для того, чтобы хорошенько отдохнуть? Что это за гомон, когда вы научитесь дисциплине? — рассердился я.

— Все было спокойно, товарищ майор… — виновато объяснил Титов. — Да только поспорил Поленов с Маховым.

Опять Поленов… А говорили, что он уже не спорит, не балагурит. Что же произошло? Я потребовал, чтобы Титов доложил мне в нескольких словах.

— Только что поужинали, товарищ майор. Ребята прилегли отдохнуть. Вот Махов и говорит Поленову: «Чего скис, по Москве соскучился? Ничего, денька через два и до Москвы дойдем, ведь дорога-то отступления прямо в Москву ведет, успеешь налюбоваться столицей!» Не успел он выговорить, Поленов ему по уху… «Ах ты, мерзавец, кричит, да как ты смеешь язык распускать?» А Махов ему в ответ: «Что ж, выходит, распускать язык только тебе позволено? Как ты смел ударить меня?» А Поленов как напустился: «Я, говорит, люблю побалагурить, но насчет Москвы глупых шуток никогда себе не позволял и другим не позволю!» Вот такое дело, товарищ майор…

Вызвал я Поленова и Махова к себе на КП. Махов помалкивал, а Поленов попросил прощения, что пустил руки в ход.

Ну, я и заявил им, что дисциплинарное взыскание на виновных наложу тогда, когда предстоящее батальону боевое задание будет выполнено.

…Совещание только что закончилось. Я вышел полюбоваться на снежные просторы. Солнце не спешило показаться. Вспомнилось предупреждение Денисова «не радоваться заранее»… Но что поделаешь, в жизни бывают мгновения, когда сердце сильнее рассудка. Но если сердце и разум действуют заодно, тогда, тогда…»

Глава тринадцатая ПОЕДИНОК МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ

Снег толстым слоем покрывал шоссе. Автомобиль Денисова мчался по узорчатым колеям, проложенным идущими впереди машинами. Уже два дня перешедшие в наступление советские войска гнали перед собой фашистов. Понеся под Москвой большие потери, немцы отступали. Дивизия Денисова сосредоточивалась на исходных позициях, готовясь развивать наступление.

Сидя рядом с шофером, Денисов не отрывал глаз от ветрового стекла и то и дело протирал его перчаткой. Наступил день, которого он ждал с таким нетерпением… Справа и слева от шоссе валялись трупы немецких солдат, изуродованные фашистские танки, подбитые орудия и минометы. Некогда служившие орудиями смерти, они теперь представляли собой безвредную груду ржавеющего металла. Трупы примерзли к земле, и команде бойцов, расчищавшей шоссе, зачастую приходилось ломами разбивать пласты льда, чтобы оторвать трупы от земли и похоронить их.

Шоссе описало полукруг, и машина Денисова остановилась перед шлагбаумом. Собравшиеся у перекладины женщины и мужчины о чем-то спорили со старшиной заставы — румяным сержантом. Увидев в кабине полковника, сержант взял под козырек и подал знак поднять шлагбаум. Но кучка споривших окружила машину и обратилась к Денисову с просьбой выслушать их. Денисов толкнул дверцу и выбрался из кабины.

Старик в овчинном тулупе покрепче оперся руками на толстую палку и обратился к Денисову:

— Что ж ты без шубы разъезжаешь, сынок? Разве не холодно тебе в шинели?

— Спасибо за заботу дед, — приветливо отозвался Денисов. — Да ведь настоящие-то холода еще впереди… Ну что ж, вы только для этого и остановили меня?

— Да нет же, нет… — послышались восклицания, и жалобней всех звучал голос молоденькой женщины: ее видел Асканаз, когда накануне вошел в хату, занятую взводом Титова. Снова заговорил старик в овчинном тулупе.

— Видишь ли, в чем тут дело, родной, — начал он. — У всех у нас там родные имеются, беспокоимся мы за них, поскорее повидаться хочется… А вот эти молодцы, — он показал на бойцов заставы, — не разрешают нам пройти!

Издали донесся глухой гул. Высоко в небе на запад плыли самолеты.

— Правильно делают, что не пропускают, — возразил Денисов. — Чуть подальше — уже фронт, и гражданскому населению там пока нечего делать. Терпели столько — потерпите еще немного.

— Так ведь нам сказали, что вон то ближнее село уже освобождено… А у нас там родные!

Адъютант Денисова нетерпеливо поглядывал на комдива.

— Ну, прощайте пока, — обратился Денисов к собравшимся.

Он нагнулся, собираясь сесть в кабину, но молоденькая женщина ухватилась за рукав его шинели.

— Оставь, Нина, неудобно… — зашептал ей старик. — Ну, не сегодня, так завтра…

— Да, легко вам говорить завтра… Ваше-то село освобождено, а ведь мой Дима еще у немцев… Очень вас прошу, товарищ военный, скажите мне, когда будет освобожден населенный пункт В.?

Это и был тот населенный пункт, который предстояло занять полкам Денисова. Выяснилось, что Димой звали двухлетнего сынишку молодой женщины: он у бабушки в В. Лицо Нины выражало сильную тревогу. Не выпуская шинели Денисова, она настойчиво повторяла:

— Пожалуйста, скажите мне, когда будет занят этот населенный пункт?.. Я понимаю, что это — военная тайна; если мне нельзя знать, то хоть возьмите меня с собой! Я хочу первая, вместе с войсками, войти в город…