Арарат - [173]
Темнота постепенно сгущалась. Асканаз направился к Красной площади. Юношеская неутомимость вернулась к нему. С любопытством человека, впервые попавшего в Москву, он со всех сторон обошел памятник Минину и Пожарскому, медленно прошел мимо Мавзолея Ленина и спустился к гостинице «Москва», где ему был отведен номер в последнем этаже.
В этот вечер одиночество удручало Асканаза. Он подошел к телефону и задумался. На следующий же день после своего приезда он позвонил сестре Нины, справился о здоровье Димы; вечером навестил мальчугана и принес ему подарки. Что же делать теперь? Он почувствовал, как стосковался по Шогакат-майрик. Ему почему-то вспомнились ее наставления, а затем слова матери Вардуи, сказанные на кладбище… Да, ему нужен друг жизни. Скоро исполнится четыре года со дня смерти Вардуи. Уже три года он находится на передовой. Как жаль, что стали такими далекими его отношения с Ашхен! Какое утешение принесла бы дружба с ней…
Асканаз подошел к столу и открыл свой дневник. Листая его странички, он словно воскрешал в памяти пройденный путь, забывал тоску и одиночество. Он остановился на последних записях.
Доверие… Смысл этого простого слова раскрылся во всем своем величии в годы испытаний. Теперь, когда изгнание врага из пределов Кавказа — вопрос ближайших дней, особенно радует полученная от командующего фронтом телеграмма: «Лично следил за ходом боя. Безгранично доволен героическими подвигами ваших бойцов. Вы полностью оправдали как наше доверие, так и доверие армянского народа». Есть ли большее счастье, чем то, когда человеку доверяют, когда на него надеются? Когда я говорил об этом с бойцами, Гарсеван сказал: «Доверие — это земля, дела людей — побеги; люди нашей родной земли доверились нам, и это придало нам силы для свершения подвигов…»
Дивизия теснит врага на северо-западной оконечности Таманского полуострова.
За освобождение Таманского полуострова от фашистов двадцать пять дивизий получили названия Таманской, Темрюкской, Анапской, Кубанской, а некоторые переименованы в гвардейские. Мои бойцы ликуют — наша дивизия в числе этих двадцати пяти. Митинги в частях… Имя Унана Аветисяна окружено ореолом в его части. «Тает снег — остается скала, умирает герой — остается имя…» Как подходит эта народная пословица к герою-воину! Унану Аветисяну посмертно присуждено звание Героя Советского Союза…
Только что вернулся от Денисова. Сердечно попрощался со мной. Не хотелось бы расставаться, но такова уж военная жизнь… Прощаясь, он задумчиво сказал: «Иду вернуть все то, что сдал во время отступления…»
Новый год в части встретили с большим воодушевлением. Зарзанд, вернувшийся в часть из госпиталя после очередного ранения, самозабвенно распевал:
На сборе говорил со многими бойцами. Песня Зарзанда произвела на всех большое впечатление — ведь со дня прибытия в часть он ни разу не пел. «Ну, раз Зарзанд запел, значит дела наши идут на лад!» — пошутил Лалазар. Гарсеван вспомнил 1942 год, загорелось ему днем раньше вышвырнуть фашистов из Керчи…
Гарсеван рассказывает, что Ара хватает карандаш и начинает рисовать, как только выдается минута передышки; показал мне сегодняшний набросок Ара: маленькая девчурка, опустившись на одно колено, округлившимися от удивления глазами рассматривает птенчика, который только что вылупился из яйца. Прекрасно передан удивленный взгляд ребенка, для которого открылся новый, неведомый мир».
На страничках дневника вкратце описывались действия дивизии в Крыму, освобождение Севастополя…
Асканаз отложил дневник. Ему захотелось позвонить одному из товарищей по университету, случайно встреченному сегодня на улице. Но в эту минуту в дверь постучались. Асканаз открыл и в первое мгновение не поверил глазам: «Неужели… каким образом… когда?»
В комнату вошла Нина в шубке из черной мерлушки и в такой же шапочке. Правда, кожа на лице Нины хранила следы суровой военной жизни, морозов, ветра и весеннего загара, но как раз это и нравилось Асканазу. Нина сняла рукавичку, и Асканаз медленно поднял протянутую ему руку и прижал к губам, затем помог Нине снять шубку. Нина подошла к зеркальному шкафу, чтобы поправить волосы. В темном платье фигура ее казалась особенно стройной; белизна шеи и рук подчеркивала загар чуть погрубевшего и обветренного лица. Нина, в свою очередь, внимательно взглянула на Асканаза, на его суровое и решительное лицо. Ей казалось, что теперь ей известна вся жизнь Асканаза — и там, на фронте, и в кругу родных и друзей.
— Через три дня после того, как вы выехали в Москву, в нашу часть прибыл из штаба армии какой-то генерал. Туг-то я и подумала: раз дивизия находится на положении «проходящей учебу в мирных условиях», почему мне не отпроситься в Москву? Хотелось очень ребенка повидать… И я очень, очень благодарна, Асканаз Аракелович, что вы навестили Димку. Оля была так тронута!
— Да не стоит об этом говорить. Садитесь же!
Они говорили стоя перед зеркалом. «Неужели это она карабкалась на столбы и срывала телеграфные провода?!» — промелькнуло у Асканаза. Он еще раз внимательно оглядел Нину, — да, никогда еще не казалась она ему такой привлекательной!
Три фронтовых друга — русский Юрий Дронов, армянин Виктор Мурадян, таджик Мирзо Бобаджанов — прошли жестокие испытания на непомерно длинной и трудной дороге войны. Об их судьбе и испытанной в боях дружбе, о героических подвигах и послевоенных встречах рассказывается в повести «Дороги шли через войну». Тему подвига на войне, интернациональной дружбы и боевого братства автор продолжает и в очерке «Тихмяновская высота». Для массового читателя.
Эта высокая награда Родины так и называется — орден Славы... Орден Славы — знак величайшей солдатской доблести, свидетельство беспримерного мужества, стойкости, героизма отважных защитников любимой Отчизны. Его можно заслужить только на полях сражений, только в битвах с врагом, посягнувшим на священные рубежи Родины. И Родина-мать, весь советский народ горячо благодарят, достойно чтут всех тех, чью грудь украшает этот знак солдатской доблести. А ведь многие трижды удостоены этой высокой награды! И вот о них — полных кавалерах ордена Славы, их беспримерных ратных подвигах написана эта книга... А они — это 32 наших земляка. Все они — из Узбекистана!
Снайперы-разведчики Корпуса морской пехоты США были одними из наиболее подготовленных солдат во Вьетнаме. Обладая уникальными навыками, свободой пере-движения, и смертоносной дальнобойной винтовкой Remington 700, снайперы-разведчики были востребованы в каждом подразделении морской пехоты — и настолько внушали страх противнику, что вознаграждение Вьетконга за снайперов-разведчиков было выше, чем за военнослужащего любого другого американского элитного подразделения. Письма, которые писал домой Джозеф Уард, раскрывают редко наблюдаемую сторону войны.
В повести югославского писателя рассказывается о боевых действиях 1-й пролетарской бригады Народно-освободительной армии Югославии против гитлеровских оккупантов в годы второй мировой войны. Яркие страницы книги посвящены боевому содружеству советских и югославских воинов, показана вдохновляющая роль успехов Советской Армии в развертывании освободительной борьбы югославского народа.
В этой документальной повести рассказывается о боевом содружестве партизан разных национальностей в период Словацкого антифашистского восстания 1944 года. В основу ее положены действия партизанской бригады, которую возглавлял Герой Советского Союза А. С. Егоров. Автор книги, писатель А. М. Дугинец, — участник описываемых событий.
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.