Арарат - [124]

— Насчет страха? Что, что? — жадно допытывался Ара.

— Он говорил, что если воин стремится продать свою жизнь подороже, если не хочет зря подвергать себя опасности, то это не страх, а осмотрительность. А если человек малодушно бежит от трудностей и опасностей, думает только о спасении своей шкуры, то он трус. Осмотрительность и трусость — разные вещи. Вот Игнат осматривается, оглядывается, прежде чем свернуть направо или налево. Но в этом-то и героизм! Отец говорил, что, если нужно, командир должен возглавить часть и повести ее на врага. Но вообще-то командир должен руководить своими бойцами и не рисковать зря жизнью.

— Видно, у тебя славный отец, Юрик! Где он сейчас?

— Так что, Ара, я не раз думал об этом еще до того, как выехал на фронт, — закончил Юрик, не отвечая на вопрос Ара.

— Да, да, Юрик. Конечно, нужно стараться подороже продать жизнь!

Словно не сам Ара говорил эти слова, а кто-то подсказывал их ему… Кто? Мать, Гарсеван, Асканаз… а может быть, и Маргарит?.. Ара не мог бы объяснить.

— Ну теперь молчок… — на этот раз шепот Абдула звучал приказом. — Ни звука — мы в расположении врага…

Игнат подозвал товарищей. При слабом свете месяца и звезд острые глаза Абдула подметили, что они уже добрались до заранее намеченного пункта. Нужно было действовать. Игнат подозвал Юрика, приказал Ара оставаться на месте и вести наблюдение.

— Заметишь что-нибудь подозрительное, сейчас же дашь знать Габриэлу: он будет от тебя за пятьдесят шагов. На этот раз задание у тебя не очень трудное, нужно только внимание. С места не сходи, а то провалишь все задание.

Игнат вместе с Абдулом и Юриком, где согнувшись, а где и ползком, стал пробираться вперед, прямо в расположение фашистских войск.

Наступили самые тяжелые минуты для Ара: он остался один в полумраке… Он притаился в тени небольшого холма, покрытого сухой травой. Он было присел, но тотчас же поднялся на ноги, словно кто-то еще сел рядом с ним… Прошла минута, другая. Никакого движения. Значит, показалось… Но если действительно кто-то залег поблизости, он не имеет права ждать! Ара лег и, приподняв голову, внимательно огляделся: те же причудливые очертания, те же мрачные облака… какие-то руки, глаза… Но нет, там ничего нет. Ара привстал на колени, судорожно сжав в руках приклад. Он инстинктивно нащупал в кармане мягкий лоскуток — талисман, который в последнюю минуту сунула ему мать. «Бедная моя мама!.. Да нет же, ничего тут нет! Вот я, вот мое ружье, а там — гора, наверху — месяц… А ну, пусть попробует подойти! — Ара показалось, что кровь быстрее побежала по жилам. — Да, мама… что она делает сейчас? И Маргарит, моя Маргарит?.. Как она сказала однажды? Мужчина должен быть смелым! Что сказала бы моя храбрая, моя чудная Маргарит, если бы узнала… Но нет, я солдат, да еще в разведке, а разведчик обязан быть бесстрашным!»

Ара встряхнулся, еще крепче сжал в руках приклад и, напрягая зрение, начал пристально вглядываться в темноту. Вон там, вдали — укрепления врага… Но что это — выстрел? «А ну, готовься!» — сам себе приказал Ара, и все чувства уступили одному: стремлению встретить и отразить любую опасность.

До рассвета оставался почти целый час. К Ара бесшумно приблизился Габриэл.

— Ничего подозрительного не заметил?

— Нет! — уверенно ответил Ара. — Но что это был за выстрел?

— Это на другом участке… Идем! — И Габриэл радостно шепнул Ара: — А какую рыбку выудили — германский лейтенант! Заткнули рот платком и ведут…

— Как это?

— Потом, потом… Юрик у нас в тяжелом положении: пока Игнат запихивал лейтенанту платок в рот, а Абдул расправлялся с другим фашистом, лейтенант вывернулся и тяжело ранил Юрика ножом в бок.

— И что же… — Ара не смог договорить.

— Ну, ребята, придется тащить этого мерзавца, — сказал Игнат, когда Ара и Габриэл подошли к ним. — Мы с Абдулом займемся «языком», а вы должны позаботиться об Юрике! Несите его осторожно: сильное кровотечение. И побыстрее, скоро догадаются, что произошло, и пустятся вслед за нами!

Пока Игнат и Абдул, подталкивая, тащили лейтенанта, Ара нагнулся над Юриком.

— Все равно не дойду… — с трудом выговорил Юрик. — Ох, мама-джан, как больно! Не трогайте меня, оставьте здесь… не надо!..

— Мы донесем тебя, Юрик-джан, вылечат тебя! Терпи, скоро доберемся. Нельзя оставаться здесь, не то попадешь к врагу… — уговаривал его Габриэл.

— Мама… — еле слышно шептал Юрик.

Габриэл и Ара переплели руки и, кое-как подняв Юрика, зашагали рядом, стараясь не трясти его. Они видели, что с каждой минутой ему делалось все хуже. Рана сильно кровоточила.

Близился рассвет. Игната охватила тревога. Пленник, вероятно, знал многое, его показания были очень важны для предстоящего боя. Но если рассветет, а они еще не доберутся до своих? Плохо дело!.. И Игнат решил обратиться к уже испытанному способу — взвалить пленного себе на спину. Он приказал Абдулу побежать вперед, дать знать, чтобы наши поспешили навстречу. Нужно было поскорее доставить пленного в штаб, а Юрика на носилках в санбат. Дав тумака в спину упиравшемуся лейтенанту, Игнат пробормотал: «Дал бы я тебе по голове, жаль только, что она нам нужна… Ишь обложился жиром, словно кабан какой, видно, только что прибыл из Франции…» И, немного погодя, лейтенант с закрученными назад руками и с кляпом во рту покачивался на спине Игната.