Арарат - [113]

Шогакат-майрик уже от казармы шагала рядом с Ара. Гарсеван, назначенный командиром роты, уговаривал ее поехать на станцию, так как пешком ей трудно будет поспевать за ротой, доказывал ей, что до отхода эшелона у нее будет достаточно времени поговорить с сыном.

— Не могу, родной, не заставляй меня! Вот и Вртанес уже выехал вчера. Ненасытен материнский глаз, хочу хоть по дороге наглядеться на моего Ара, на Асканаза…

«Ну, если мать командира полка не смог убедить, с другими и подавно ничего не выйдет!..» — подумал Гарсеван и, не теряя времени, зашагал впереди роты.

Шогакат запыхалась. Встревоженный Ара пытался взять ее под руку, поддержать ее, но сбивался с ноги. Заметив, что нарушает строй, он выпускал руку матери, одергивал амуницию и снова старался попасть в ногу с шагавшим рядом бойцом.

Рядом с Шогакат шла Маргарит. Влюбленные часто обменивались взглядами, но Маргарит стеснялась слишком близко подходить к рядам. Стараясь незаметно вытереть вспотевший лоб, Ара поворачивал голову и через плечо матери пристально глядел на печальное лицо Маргарит.

Шогакат пыталась говорить с сыном на ходу. Но говорить нужно было громко, иначе за шумом шагов и гомоном голосов трудно было что-нибудь расслышать. А у Шогакат-майрик было что сказать сыну. И вот наконец она решилась:

— Ара-джан, смотри, сколько у тебя товарищей, ты не будешь чувствовать себя одиноким? А в летние ночи светло, как днем!..

Она умышленно говорила так, чтобы посторонний не мог понять. Она лишь позволила себе подчеркнуть слово «одиноким» и «светло». Ара понял, но, также опасаясь, что его могут услышать, отозвался неопределенно:

— Товарищи у меня очень хорошие. А уж в армии — какое там одиночество?..

— Дай бог вам всем благополучно вернуться… — прошептала Шогакат.

Но ответ сына-не успокоил ее. С трудом переводя дыхание, она старалась не отставать от Ара и, бросая взгляд на Гарсевана, мысленно повторяла: «Начальник моего Ара!»

Подразделения добрались до вокзальной площади и вышли на перрон. Раздалась команда «вольно», бойцы разбрелись по перрону, чтобы на прощание обменяться последними словами с родными и близкими. Образовались маленькие группы: в середине — один или двое бойцов, окруженные родными. Люди говорили, улыбались, тайком вытирали слезы и все не могли нацеловаться.

Шогакат-майрик закинула руки на плечи Ара, прижалась к нему заплаканным морщинистым лицом и неохотно уступила место Маргарит. Вложив руку в руку Ара, девушка молча и пристально смотрела на него. Словно вспомнив что-то, Шогакат-майрик обернулась и остановила взгляд на Гарсеване. Пеброне то целовала мужа, то наказывала:

— Гарсеван-джан, родной мой, знаю я, что горячая у тебя душа. Только смотри, нас не забывай! Кто знает, как обернется дело с Аракелом… Так ты помни, что две семьи у тебя на руках! Знаю, ты себя не будешь жалеть в бою, так же как не жалел в работе. Но помни, что без тебя нам жизни нет!

Шогакат подошла к Гарсевану. Пеброне косо глянула на нее: что еще за старуха отвлекает ее мужа. Взяв Гарсевана за рукав гимнастерки, Шогакат-майрик отвела его в сторону. Гарсеван почтительно наклонился и на мгновение почувствовал прикосновение пряди ее седых волос.

— Сынок, ты ведь начальник моего Ара, не так ли?

— Да, матушка.

Шогакат оглянулась, затем снова пристально поглядела на Гарсевана и уже с полным доверием сказала ему:

— Поручаю тебе моего Ара, Гарсеван-джан! Не сказала бы тебе этого, если б у моего сына не было одного недостатка. Трудно мне, но приходится сказать: он боится, когда остается один, темноты боится… Четверо сыновей у меня, и все четверо теперь в армии. Мать я, хочется мне, чтобы все четверо с честью выполнили свой долг. Верю я, избавится мой Ара от этого недостатка! Но нужно, чтобы кто-нибудь знал об этом и помогал ему.

Гарсеван серьезным кивком головы дал понять, что обещает позаботиться об Ара. Шогакат-майрик с облегченным сердцем продолжала:

— До сих пор об этом знала я одна, теперь и ты будешь знать. Другим сыновьям я не говорила! Ты будешь с ним, ты отвечаешь за то, чтоб он не уронил свою честь. Только чтоб он не знал, что я тебе рассказала.

— Не беспокойся, майрик-джан. Считай, что доверила мне военную тайну, — никто не узнает. А то, что ты рассказала, совсем не страшно: вот и в прошлом году один такой был у нас, и все у него прошло!

— Ой, умереть мне за тебя, родной мой… Сразу отлегло от сердца! Значит, обещаешь?

Гарсеван опять кивнул головой. У Шогакат словно камень свалился с плеч. Она поспешила проститься с Гарсеваном, тем более что Пеброне уже с возмущением смотрела на нее. Вернувшись к Ара, она ласково сказала Маргарит:

— Пойди, родимая, возьми у Ашхен ребенка, я скоро тебя сменю! Жалко Ашхен, пусть без помехи поговорит с мужем…

Как только Маргарит отошла, Шогакат-майрик поспешно сунула за пазуху Ара треугольный лоскуток атласа и таинственно шепнула:

— Ради меня никогда не снимай с шеи! Это материнский талисман. Знаю, ты не веришь, но вот тебе мой наказ: храни и не снимай! Только дотронешься — сразу вспомнишь о матери.

— Мама-джан, я и без этого буду помнить о тебе!

— Знаю, сыночек. Но каждый раз, как тронешь, вспоминай мои советы: заботься о товарищах, будь смелым и решительным. Начальник у тебя — хороший человек, у него большой опыт. Знаю, что поможет тебе Гарсеван, если что… Ну, родимый, дай поцелую тебя, пойду пришлю Маргарит.