Арабская поэзия средних веков - [19]

Шрифт
Интервал

Погибель воину в сраженье не страшна,
Но за убитого заплатит враг сполна.
Чтоб нас сразить, нужны и сила и бесстрашье,—
Лишь острые мечи срубают жизни наши…
Дождя весеннего мы чище и щедрей,
Здесь слабых и скупых ты не найдешь людей.
Мы разные порой выслушиваем мненья,
Но в правде наших слов не может быть сомненья.
Не гаснет никогда наш светлый огонек,
Чтоб странник отдохнуть у нас спокойно мог.
Нас в битве враг узнал жестокой и кровавой,
Когда наш гордый род мы увенчали славой.
И в бегство наглецов мы обратили вдруг,
Ударами мечей ломая сталь кольчуг…

Ади ибн Зайд

Перевод Н. Стефановича

«Разве ты средство такое нашел…»

Разве ты средство такое нашел,
Что ниспровергнет судьбы произвол,
Времени сможет осилить законы?
Или ты бредишь, гордец ослепленный?
Разве не все исчезает, как дым,
Разве хоть кто-то судьбой не гоним?
Где Сасанидов начальник, Хосрой>{56}?
Где же Шапур>{57}, несравненный герой?
Рума правители гордые где же?
Их вспоминают все реже и реже…
Хадр>{58}, этот город за гранью оград,
Смыли, разрушили Тигр и Евфрат>{59}.
Что же осталось? Руины и тлен…
Совы летают у мраморных стен.
Замка Хаварнака>{60} мудрый хозяин
Понял, что мир ненадежен, случаен.
Может ли радовать пышный дворец.
Если погибнет и он наконец?
Те, что сокровища здесь накопили,
Разве не будут в холодной могиле?
Тщетны и слава, и власть, и успех
Тленье в земле неизбежно для всех.
Все пролетает, проносится мимо,
Словно листок, ураганом гонимый..

Урва ибн аль-Вард

Перевод Н. Стефановича

«Мой хлеб съедает нищий и голодный…»

Мой хлеб съедает нищий и голодный,
А ты скупой, ты сытый и дородный,
Я становлюсь все тоньше и худей.
Но на земле, от засухи бесплодной,
Могу ль покинуть гибнущих людей?
Что нужно мне? Глоток воды холодной.

«Я обойду, скитаясь, целый свет…»

Я обойду, скитаясь, целый свет,
Чтоб всем помочь, кто голоден, раздет,
Чтоб слабых защитить от произвола
И ограждать обиженных от бед.
Но если все неправда поборола —
Покину жизнь, в которой смысла нет..

Аль-Ханса

Перевод Н. Стефановича

«Мы были как ветви весенние эти…»

Мы были как ветви весенние эти —
Вдвоем возвышались в роскошном расцвете.
Питал наше дерево корень родной.
Нам счастье сулили, любовь, долголетье —
Но ветки внезапно не стало одной:
Погибла, как все погибает на свете…

«Холодный Сахра прах уже исчез в могиле…»

Холодный Сахра прах уже исчез в могиле,
Куда его, скорбя, сегодня опустили…
Был строен и высок, в отваге несравним —
Победы одержать никто не мог над ним.
Всегда решительный, упорный и горячий,
Как смело он решал нелегкие задачи!..
Обречена и мать на вечное страданье,
Когда любимый сын сражен на поле брани.
О, если б смерть скорей настигла и меня,
Чтоб только не дожить до завтрашнего дня…
Ты, Сахр, покинул нас, исчез в загробной мгле.
Теперь изгнанницей я буду на земле…

«Ко мне не снизойдет сегодня сон желанный…»

Ко мне не снизойдет сегодня сон желанный:
В душе моей опять воспламенились раны.
Звезду погасшую, лучиста и чиста,
Сменяет новая в бездонности туманной,
Но Сахра — вечная сменила пустота,
И эту пустоту я вижу постоянно…

«Как душит по ночам воспоминаний гнет!..»

Как душит по ночам воспоминаний гнет!
Отчаянная боль заснуть мне не дает.
О несравненный Сахр, я снова слезы лью
О лучшем на земле, прославленном в бою…
Ты ненавидел зло, бесправье и насилье,
Несчастные к тебе за помощью спешили.
Злых духов не щадя, ты не щадил людей,
Что часто демонов коварнее и злей.
Тебе не страшен был судьбы свирепый шквал,
Задачи трудные ты быстро разрешал.
И я тебя забыть, единственный и милый,
Смогу лишь в вечной тьме, в безмолвии могилы.
И если б не было друзей в родном краю,
Я прервала бы жизнь постылую свою.
В жестокий этот час и в этом горе лютом
Лишь смерть мне кажется спасеньем и приютом
О брат, хранитель мой, — суровая беда
С утра до вечера со мной везде, всегда.
Как солнце ты всходил, и я, тебя утратя,
Рыдаю о тебе при солнечном закате…

«Глаза мои, плачьте…»

Глаза мои, плачьте, — еще пролилось
О Сахре родном недостаточно слез.
Весеннего был он щедрее дождя…
Но разве такого оплачешь вождя?
Был меч его острым, а перевязь длинной,
И в юности род он возглавил старинный.
Был первым во всем и по чести, по праву
Свою заслужил драгоценную славу.
Ее добывал он своими руками
И нес над толпой, как победное знамя…
Совсем молодой, он легко и умело
Свершал для других непосильное дело.
Ты видишь героя в холодной могиле?
Он верил, что люди его полюбили.
Он славою стан опоясывал свой
И кутался в славу, как в плащ боевой.


Лабид

Перевод А. Ревича

«Где становье? Увы!..»

Где становье? Увы! Ни следа не осталось в Мина,
Склоны гор обезлюдели, стала пустынна страна,
А в долине глухой Ар-Райян стерлись русла потоков,
Словно буквы на плитах, в которых жила старина.
Над покинутым стойбищем в будни и в праздник священный
Только ветры кружились, безмолвные шли времена.
Благо вешних дождей даровали руинам созвездья,
Часто шумною влагою рушилась ливня стена,
Ночью тучи над пустошью перекликались громами,
Днем сплошною завесой ползли от темна до темна,
Расплодились газели и страусы в этой долине,
Ветка с веткою в зарослях буйных переплетена,
Антилопы глазастые бродят беспечно по травам,
Их детенышам резвым дарована воля сполна.

Рекомендуем почитать
Книга дворцовых интриг. Евнухи у кормила власти в Китае

Эта книга необычна, потому что необычен сам предмет, о котором идет речь. Евнухи! Что мы знаем о них, кроме высказываний, полных недоумения, порой презрения, обычно основанных на незнании или непонимании существа сложного явления. Кто эти люди, как они стали скопцами, какое место они занимали в обществе? В книге речь пойдет о Китае — стране, где институт евнухов существовал много веков. С евнухами были связаны секреты двора, придворные интриги, интимные тайны… Это картины китайской истории, мало известные в самом Китае, и тем более, вне его.


Рассказы о необычайном. Сборник дотанских новелл

В сборник вошли новеллы III–VI вв. Тематика их разнообразна: народный анекдот, старинные предания, фантастический эпизод с участием небожителя, бытовая история и др. Новеллы отличаются богатством и оригинальностью сюжета и лаконизмом.


Лирика Древнего Египта

Необыкновенно выразительные, образные и удивительно созвучные современности размышления древних египтян о жизни, любви, смерти, богах, природе, великолепно переведенные ученицей С. Маршака В. Потаповой и не нуждающейся в представлении А. Ахматовой. Издание дополняют вступительная статья, подстрочные переводы и примечания известного советского египтолога И. Кацнельсона.


Тазкират ал-аулийа, или Рассказы о святых

Аттар, звезда на духовном небосклоне Востока, родился и жил в Нишапуре (Иран). Он был посвящен в суфийское учение шейхом Мухд ад-дином, известным ученым из Багдада. Этот город в то время был самым важным центром суфизма и средоточием теологии, права, философии и литературы. Выбрав жизнь, заключенную в постоянном духовном поиске, Аттар стал аскетом и подверг себя тяжелым лишениям. За это он получил благословение, обрел высокий духовный опыт и научился входить в состояние экстаза; слава о нем распространилась повсюду.


Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

В сборник вошли лучшие образцы вавилоно-ассирийской словесности: знаменитый "Эпос о Гильгамеше", сказание об Атрахасисе, эпическая поэма о Нергале и Эрешкигаль и другие поэмы. "Диалог двух влюбленных", "Разговор господина с рабом", "Вавилонская теодицея", "Сказка о ниппурском бедняке", заклинания-молитвы, заговоры, анналы, надписи, реляции ассирийских царей.


Средневековые арабские повести и новеллы

В сборнике представлены образцы распространенных на средневековом Арабском Востоке анонимных повестей и новелл, входящих в широко известный цикл «1001 ночь». Все включенные в сборник произведения переводятся не по каноническому тексту цикла, а по рукописным вариантам, имевшим хождение на Востоке.


Комедии

В ряду гениев мировой литературы Жан-Батист Мольер (1622–1673) занимает одно из самых видных мест. Комедиографы почти всех стран издавна признают Мольера своим старейшиной. Комедии Мольера переведены почти на все языки мира. Имя Мольера блистает во всех трудах по истории мировой литературы. Девиз Мольера: «цель комедии состоит в изображении человеческих недостатков, и в особенности недостатков современных нам людей» — во многом определил эстетику реалистической драматургии нового времени. Так писательский труд Мольера обрел самую высокую историческую оценку и в известном смысле был возведен в норму и образец.Вступительная статья и примечания Г. Бояджиева.Иллюстрации П. Бриссара.


Ирано-таджикская поэзия

В сборник вошли произведения Рудаки, Носира Хисроу, Омара Хайяма, Руми, Саади, Хафиза и Джами. В настоящем томе представлены лучшие образцы поэзии на языке фарси классического периода (X–XV вв.), завоевавшей мировоепризнание благодаря названным именам, а также — творчеству их предшественников, современников и последователей.Вступительная статья, составление и примечания И.Брагинского.Перевод В.Державина, А.Кочеткова, Ю.Нейман, Р.Морана, Т.Стрешневой, К.Арсеньевой, И.Сельвинского, Е.Дунаевского, С.Липкина, Г.Плисецкого, В.Левика, О.Румера и др.


Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.