Арабская дочь - [74]

— О чем, собственно, шла речь? — спрашивает Марыся, когда они уже едут по хорошо знакомой трассе.

— Ты же слышала вчера, бедуины хотят, чтобы им построили водосборник, иначе все пойдет к чертовой матери, как и они сами.

— Не хочется мне в это верить! Похищают людей, чтобы выкопать какие-то там колодцы? Так это тут устраивают?

— Иногда. Сейчас, увы, все чаще. Эти дикие бедуины во время таких соглашений по случайности могут и убить. Это были не террористы, а бедные люди, которые просто не видят другого пути, чтобы добиться своей цели, поэтому используют насилие и шантаж.

— Ну и что? Сделаете для них водосборник?

— Оказывается, фирма уже подписала контракт на эти работы и будет поставлять в этот регион для начала десять цистерн, а позже, может, даже и больше.

— Так что это, черт возьми, за игра? — нервничает шокированная Марыся.

— Почему-то никому не пришло в голову поставить в известность жителей пустыни, больше всего заинтересованных в этом.

После двух недель скитаний от отеля до мотеля, от палатки до примитивного хостела, воняющего морем и верблюжьим навозом, после пребывания во дворце богатого дяди, где им прислуживали, как князям, Марыся и Хамид пакуют вещи в «Ленд-Крузер» и со вздохом облегчения отправляются в обратную дорогу, хотя теперь им придется сделать небольшой крюк.

— Какие неожиданности ты еще для меня готовишь? — спрашивает измученная путешествием, но в конечном счете довольная Марыся.

— Думаю, что для одного выезда достаточно, — отвечает Хамид. — Памятники старины пересчитаны, кальян с семейкой покурили, подарки собраны… Ну и еще небольшое похищение по дороге. — Он скептически улыбается.

— Может, нам пора бы уже вернуться домой, а? — прерывает его молодая жена. — Я скучаю по бабушке и нормальной, немного даже прекрасной жизни. Королевство в ванной, бальзам для тела, собственная кухня и мой любимый кофе! — шутит она.

— Мы договаривались, что из Тарим не едем сразу в Сану, помнишь? Рванем немного на север, в сторону провинции Сада, но не слишком далеко. За Амраном, в поместье Аль-Джабай, живет моя бабушка и далекая родня, поэтому заскочим сказать Hello! И тогда можем уже возвращаться, — неожиданно меняет планы мужчина.

— А должен был быть Аден у моря, насколько мне не изменяет память, — недовольно возражает Марыся. — Неужели так важен этот Джабай, чтобы мы туда тащились? Я читала, что в ту провинцию лучше не соваться.

— Хочу, чтобы ты познакомилась с моей бабушкой. У меня нет никого из ближайшей родни, но если три лишних дня для тебя — это очень много…

— Ну хорошо, хорошо! — Марыся, смутившись, чувствует угрызения совести. — Я ведь ничего такого не говорила.

Мятежники Хусейна аль-Хаути [75] и связи с «Аль-Каидой»

После того как они проехали пару сотен километров мрачными безлюдными ухабистыми дорогами Руб аль-Хали, даже выносливый Хамид чувствует навалившуюся на него усталость. Тем временем машины едут или сжатой кавалькадой, или плотной цепочкой, одна за другой. Ночью по меньшей мере двое мужчин стоят на страже, у всех оружие, снятое с предохранителей.

— Сейчас у меня такое ощущение, словно мы едем на войну, — говорит перепуганная Марыся. — Скажи, зачем мы туда торопимся? Неужели ты не мог пригласить бабушку к себе?

— Если для тебя, молодой и сильной, эта дорога так мучительна, то представь, какое это испытание для древней старушки. В конце концов, я ее сто лет не видел, она не приехала даже на похороны матери. Такие люди как грибы: их не пересадишь.

— Но откуда эта неожиданная заинтересованность бабушкой? Ты ведь очень долго обходился без нее, а сейчас вдруг нашла такая тоска! Сколько раз в жизни ты вообще ее видел? — атакует Марыся, не давая Хамиду опомниться.

— У меня там была назначена встреча, но из-за этого чертова похищения и задержки я не смогу отвезти тебя в Сану, — наконец-то признается мужчина. Раньше он об этом не говорил ни слова. — Если хочешь побыстрее оказаться дома, можешь возвращаться с водителем, — добавляет он.

Марыся поджимает губы, но все же решает остаться с мужем.

После того как молодожены пересекли Амран, достаточно скучную местность, они неожиданно останавливаются в высохшей оливковой роще.

— Милая, будет лучше, если ты сольешься с окружающей средой, — говорит Хамид и подает ей чадру, никаб, черные рукавички и черные носки и туфли. — Там раньше не видели иностранок, разве что тех, которых похищали. Но они не делают это для исполнения простых желаний вроде дороги или цистерн с водой. Они выдвигают политические требования, которые практически не выполнимы. Лучше не разговаривай в обществе, чтобы чего-нибудь не ляпнуть, а с бабушкой в особенности, об этом прошу отдельно. Не старайся изменить ее взгляды. Об остальном — в доме.

Молодой муж стал вдруг совершенно другим, незнакомым Марысе человеком. Он сосредоточен, сух, бесцеремонен и холоден как лед. Дрожь пробегает у нее по спине. Что-то изменилось не только в поведении Хамида, но также в его облике, и, перед тем как отправиться дальше, она понимает это еще острее. Мужчина надевает грязную помятую йеменскую одежду с джамбией, но не такую, которую носят для красоты.