Апрель, Варшава - [3]
Гаривас закурил. За набатом — это к Яровскому, подумал он, к Харцевичу, к Гронфельду. У них получится ярче, больнее получится. А я буду делать то, что умею лучше других… Сотник отнюдь не дура, не кликуша. Она умная баба, даром что скандалистка. Просто в ней это кричит… «Я в том же трясусь вагоне и в том же горю пожаре…» Да, конечно, я могу сказать ей… Что я ей могу сказать? Ну вот такое, к примеру: не так давно — когда человечество уже пользовалось электронным впрыском топлива, слушало «Джетро Талл», слетало на Луну и многажды прокляло нацизм — были убиты автоматами, пулеметами и мотыгами семь миллионов камбоджийцев. Семь миллионов. Их забили, как свиней, а мир даже не чихнул. Мир просто немножко понегодовал… Могу я объяснить Мире, что «событийная» журналистика может делать свое дело не хуже всех набатов? Нет, не могу. Не поймет. Умна, но не поймет. Вот Харцевич занимается «комментарийной» журналистикой. Прекрасно. Пусть он и громоздит прилагательные… Мое же дело — факты и анализ. «Вы хочете песен? Их есть у меня!» Я дам парадокс, дам судьбу, противоречие дам… Вот вам, господа хорошие, герой. И извините меня, господа хорошие, коли этот герой… Черт, ну где там Стась?
После ссоры с Мирой Гаривас созвонился со Стасем Шимановским. Они познакомились четыре года назад у Бабенко. Стась был золото. Высокий, шумный парень — ладони, как лопаты, детская улыбка, соломенные волосы до плеч. Он окончил журфак МГУ в восемьдесят шестом, Валенса тогда тряс Польшу, как грушу. Стась любил Москву, метро, кухонные толковища, пломбир, водку. Он был из тех европейцев, что очарованы русской кашей. Стась с Гаривасом засиделись у Бабенко допоздна, пили скотч. Деликатный, непьющий Бабенко угощал их чаем с яблочным пирогом, а они налегали на скотч. Бабенко в том году опубликовал сборник статей Стася, там были интервью с Лемом, материал о генерале Андерсе и воспоминания участника Варшавского восстания сорок четвертого года. Стась признанно считался специалистом в истории польского Сопротивления, в девяносто девятом вышла его книга о Бур-Комаровском. Последний раз Стась приезжал в Москву прошлой зимой. Провел у Гариваса два вечера, подружился с Никоном, научил Марту Белову готовить щуку под сыром. На второй вечер зашел Вадик Худой, они со Стасем пыхнули, пели под гитару «Красные маки Монте-Кассино». Еще пели: «По улицам Гданьска, по улицам Гданьска шагают девчонки Марыся и Таська…». Стась читал нараспев: «Уходят из Варшавы поезда, и скоро наш черед, как ни крути…».
Вчера Гаривас позвонил Стасю, рассказал — какую статью он хочет дать. И попросил: «Помоги с фактологией, будь другом. Мне нужен очевидец. Ты же знаешь — я работаю честно, без купюр. Ты в материале, как никто, помоги».
«Без проблем, Влодек. Я знаю такого человека, — не задумываясь, ответил Стась. — Только бы он был жив. Я опрашивал его, когда писал про Бура. Ему уже тогда было за восемьдесят… Но у него совершенно ясная голова, Влодек! Это удивительный старик. Только бы он был жив».
Гаривас набрал Мурзакова, сказал:
— Зайди ко мне, пожалуйста. Я тебя попрошу съездить в польское посольство. Пусть Нина Пална выпишет командировочные, возьми паспорта и поезжай.
Он включил чайник, бросил в стакан пакетик. Зазвонил телефон, Гаривас быстро подхватил трубку.
— Влодек, это я, — сказал Стась. — Здравствуй.
— Привет, Стась. Ну как?
— Я договорился с ним об интервью. Когда ты прилетишь?
— В четверг.
— Позвони мне, когда купишь билет. Я тебя встречу.
— Спасибо, Стась. Обнимаю.
— До видзэня, Влодек.
«Так, прекрасно, — подумал Гаривас. — Нет, черт побери, какой хороший парень! И занят, наверное, не меньше моего, и не виделись бог знает сколько… А вот, однако, стоило один раз попросить — нашел старика, готов ехать в аэропорт. Хороший мужик. Наш человек».
Он взял из стопки еще один лист.
«…наступление на гетто началось утром 19 апреля 1943 года. Первый удар был нанесен по позициям Z.O.B. на улицах Налевки и Заменхоф. Они сопротивлялись пять часов. Они подожгли один танк и убили несколько десятков немцев, а затем отступили. Этим фактически и исчерпывается участие Z.O.B. в восстании…»
Владик ждал его на втором этаже, возле газетного киоска, как условились накануне.
— Здравствуй, Владик. — Гаривас опустил сумку на пол.
— Здрасьте. — Владик сложил вдоль номер «Монитора» и засунул во внутренний карман куртки.
— У нас еще минут сорок. — Гаривас взглянул на табло. — Ты есть не хочешь?
— Я позавтракал. А вы есть хотите?
— Пойдем, выпьем чаю.
Они спустились в кафе. Гаривас взял два стакана чая.
— Нас встретят?
— Да. — Гаривас подул на чай. — Стась встретит.
— Шимановский?
— Знаешь его?
— Видел. На викинга похож.
Гаривас закурил.
— Сотник меня здорово разозлила в понедельник…
— Я заметил. — Владик хмыкнул. — Вздорная особа.
— Я, понимаешь, не люблю напористых…
— А я пьяных не люблю. Кому-то рыжие не нравятся… Иришка Янгайкина, к примеру, не любит толстых.
— Я могу иметь дело со всякими людьми. У меня даже к милиции нет предубеждения. — Гаривас стряхнул пепел в пластиковый стаканчик. — Но Мира Сотник — это что-то.
У него под ребрами, справа, сильно кольнуло. Последние месяцы у него часто так кололо, и почти все время беспокоила распирающая тяжесть. А после выпивки болело сильнее, подступали тошнота и горький привкус во рту. Никон зимой заметил, как Гаривас морщится и трет бок, настоял, чтоб Гаривас приехал к нему в отделение, и пригласил Борю Алферова, великолепного «узиста». «Камень, — сказал Боря, едва приложив датчик к животу Гариваса. — Два сантиметра. Желчный пузырь с перегибом. Стенка отечна, гиперэхогенна… Надо бы прооперироваться, Володя».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Христианство без Христа, офицер тайной службы, которому суждено предстать апостолом Павлом, экономическое и политическое обоснование самого влиятельного религиозного канона на планете – в оригинальном историческом детективе, продолжающем традицию Булгакова, Фейхтвангера и Умберто Эко.
Вскрыв запароленные файлы в лэптопе погибшего друга, герои романа переживают ощущения, которые можно обозначить, как «world turned upside down». Мир персонажей переворачивается с ног на голову, они видят абсолютно достоверные документы, фотографии и видеозаписи, демонстрирующие трагичные повороты их судеб, — притом, что ни одно событие, отраженное в этих файлах, никогда не происходило.Этот роман — не научная фантастика, не метафизические изыски и не детектив. Это излюбленный жанр автора, который в американской литературе некогда был назван «true story which never happened» — совершенно правдивая история, которая в принципе не могла случиться.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.