Аппассионата. Бетховен - [158]

Шрифт
Интервал

Невысокая приземистая фигура, шляпа с обвислыми полями, из-под которой выбивались нечёсаные седые пряди. Он постоянно что-то бормотал про себя, отбивал рукой такт, а мальчишки строили рожи за его спиной.

А теперь, оказывается, итальянцы собрались петь у его гроба и нести его туда, куда прикажет всемогущий синьор Барбая, разъезжающий по городу исключительно в экипаже, запряжённом четвёркой лошадей.

После подобных газетных публикаций площадь перед «Домом Чёрных испанцев» заполнила толпа. Люди вытягивали шеи, пытаясь высмотреть гроб, и шумно переговаривались между собой:

— Он служил в ополчении?

— С чего вы взяли?

— Саван из казармы второго полка ополчения?

— Ничего не могу сказать.

— Он, кажется, был почётным гражданином Вены.

— Точно, точно, вон несут крест и Библию. А вон... вон идёт сам Храмолини!

— До чего ж красив! А голос какой! Я слышал его в «Севильском цирюльнике». Он подходит ближе...

Подойдя к гробу, Храмолини напрягся и придал лицу суровое, почти мрачное выражение. Итальянский акцент придал его словам жёсткость, но одновременно они почему-то удивительно радовали слух.

— Avanti![139]

Итальянские певцы подставили плечи под гроб. Бройнинг, насупившись, сказал стоявшему рядом Шуберту:

— А теперь зажгите свой факел.

— Огромное спасибо, господин советник, что вы вспомнили обо мне. — Шуберт почтительно поклонился. — Но мой факел...

— Пойдёмте, пойдёмте. Главное, чтобы нас не оттеснила толпа.

Загремели медные трубы, лошади испуганно заржали, Бройнинг в страхе закричал: «Солдаты!» — но толпа уже прорвала кордон...


Супружеская чета Бройнинг вернулась к себе под вечер. Стефан сразу же обратил внимание на свет в окнах квартиры его усопшего друга.

— Конечно же это Шевалье, я хотел сказать, достопочтенный землевладелец ищет акции. Они уже давно у доктора Баха.

Неподалёку от «Красного дома» к торговке каштанами, гревшей руки над жаровней, подошёл покупатель:

— Пакетик на десять крейцеров.

— С удовольствием, сударь.

— А кому здесь устроили такие грандиозные похороны? Кажется, покойного звали Бетховен и был он музыкантом?

— Он был генералом среди музыкантов!

— Маловероятно. — Покупатель очистил каштан и выкинул шелуху. — Будь он генералом, над его могилой прогремел бы воинский салют.


Аукционист Антон Грэфер, маленький толстый человек с пухлыми щеками, пытался успокоить Бройнинга:

— Господин советник, вы несправедливы по отношению ко мне. Поймите меня правильно, вещи, оставшиеся после кончины этого композитора, однозначно свидетельствуют, что их владелец не был богачом. Для вас, возможно, с ними связаны какие-то тёплые воспоминания, но для покупателя... — Как бы завершая разговор, он хлопнул пухлой ладонью по одной из копий оценочного листа.

Бройнинг отвернулся, не выдержав взгляда цепких тёмных глазок, как бы выплывших из глубины затянутого жиром лица и так не соответствовавших добродушной внешности аукциониста. Распродажа имущества Бетховена прямо у дверей его дома, люди, бесцеремонно расхаживавшие по квартире, обменивавшиеся пренебрежительными репликами и трогающие дорогие ему предметы, — всё это доставляло ему даже больше страданий, чем смерть друга.

— По-моему, это очень низко, — невольно вырвалось у него.

— Но почему же, господин советник?

— Ну хорошо, оставим мебель и бельё, но уж музыкальные инструменты...

— Если вы имеете в виду рояль лондонской фирмы «Брэдвуд», — аукционист сверился с оценочным листом, — то цена на него установлена сто гульденов. Он ведь изготовлен из красного дерева. Но струны порваны, а многие молоточки нуждаются в замене.

— А смычковые инструменты? Как можно устанавливать на скрипку Николо Амати цену два гульдена?! Вы хоть знаете, что четыре скрипки работы великих итальянских мастеров подарил Людвигу князь Лихновски?

— Его сиятельство покойный князь Лихновски?

— Да, — тихо, но достаточно твёрдо ответил Бройнинг и отвернулся. Объяснять что-либо этому толстяку было совершенно бессмысленно. Благородный поступок итальянцев на какое-то время заставил жителей Вены вспомнить о Бетховене и превратил его похороны в общественно значимое событие. Но не успели ещё завянуть венки на его могиле, как о Людвиге и его нелёгкой жизни стали забывать.

— Эти инструменты в значительной степени потеряли свою ценность, — нервно хрустя пальцами, возразил аукционист. — Покойный нацарапал на каждом из них каким-то острым предметом большую букву «Б» и поставил свою печать.

Бройнинг махнул рукой и опустил голову. «Мы тут переливаем из пустого в порожнее, — горестно подумал он. — Разве аукционисту дано понять моего друга Людвига? Да и сам я вряд ли до конца его понимал. Нет, в нём действительно была какая-то тайна...»

— Господин придворный советник, я должен начинать распродажу. Люди ждут.

— Разумеется. Ведь люди ждут!

— Внимание. На аукцион выставляются одежда, бельё и мебель из трёх комнат и кухни.

Аукционист выкрикивал какие-то смешные цены, обращая особое внимание, в частности, на позолоченную раму зеркала, и взывал к покупателям, а госпожа Констанция, протиснувшись сквозь небольшую толпу, подошла к мужу и прошептала ему в ухо:

— Пойдём домой, Стефан. Хватит мучить себя.


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Вольфганг Амадей. Моцарт

Роман немецкого писателя Валериана Торниуса посвящён Вольфгангу Амадею Моцарту. Перед читателем проходит вся жизнь великого композитора с детства до безвременной смерти. Основываясь на фактах биографии, свидетельствах современников, писатель создаёт яркое, эмоциональное повествование о нелёгкой судьбе гения, который с ранних лет вынужден был растрачивать свой талант в борьбе за существование. В романе широко показана музыкальная жизнь Европы второй половины XVIII в.


Россини

Великий итальянский композитор Джоаккино Россини открыл новый век в опере, став первым среди гигантов итальянской музыки — Доницетти, Беллини, Верди, Пуччини. Книга Арнальдо Фраккароли написана на основе огромного документального материала, живо и популярно. Не скрывая противоречий в характере и творчестве композитора, писатель показывает великого музыканта во весь гигантский рост, раскрывая значение его творчества для мировой музыки.


Шопен

Роман Фаины Оржеховской посвящен великому польскому композитору и пианисту Фридерику Шопену. Его короткая жизнь вместила в себя муки и радости творчества, любовь и разочарования, обретения и потери. Шопену суждено было умереть вдали от горячо любимой родины, куда вернулось лишь его сердце. В романе нарисована широкая панорама общественной и музыкальной жизни Европы первой половины XIX века.


Лист

Книга венгерского писателя Дёрдя Шандора Гаала посвящена жизни великого пианиста и композитора Ференца Листа (1811- 1886). Ференц Лист - гордость венгерской культуры и в то же время музыкальный деятель мирового масштаба, с именем которого связана целая эпоха в развитии музыкального искусства XIX столетия.