Аппассионата. Бетховен - [157]

Шрифт
Интервал

— Погода весенняя. — Бройнинг снова стоял у окна в своей любимой позе. — Утром жарко, вечером идёт снег...

Звон дверного колокольчика заставил их вздрогнуть и обменяться удивлёнными взглядами.

— Уж не ваш ли это друг, господин Хюттенбреннер?

— Франц Шуберт? Да он никогда не отважится...

В прихожей вызывающе загрохотали чьи-то незнакомые шаги, и в комнату вошёл молодой человек, представившийся по-немецки, но с ярко выраженным итальянским акцентом:

— Лудовико Храмолини.

— Драматический тенор итальянской оперы?

— Сейчас это не имеет никакого значения. Я хочу получить ответ только на один вопрос. Неужели маэстро Лудовико ван Бетховен, величайший немецкий композитор, будет похоронен в общей могиле?

— Где-где? — ошарашенно переспросил Шиндлер.

— В общей могиле. Синьор Шуберт побывал на кладбище. Могила уже готова, в морге лежат четыре трупа. Не хватает только маэстро Бетховена. Синьор Шуберт посетил камерного певца[136] синьора Фогля, а также меня и синьора Барбая[137].

— А кто это? — удивился Шиндлер.

— Как, вы не знаете нашего синьора Барбая? Да это же самый знаменитый директор оперных театров и импресарио во всей Европе. Теперь он лично займётся похоронами маэстро Бетховена. И пусть венцы забыли о нём, мы, итальянцы, будем петь у его гроба и отнесём его на наших плечах, уж точно не в общую могилу.

Он удалился, и, когда смолк стук его каблуков, Бройнинг и Шиндлер, опомнившись, немедленно отправились на кладбище.

Оставшись один, Хюттенбреннер тяжело опёрся локтями на подоконник. Слова «кладбище для бедных, общая могила», словно гвоздями, сверлили его мозг. Он вспомнил, что Франц как-то сказал ему: «Ни одному из вас не дано понять Бетховена. Вы даже не способны воспринять трубные звуки в «Героической симфонии». И тем не менее, Ансельм, тем не менее...» — «О чём ты, Франц?» — «Божество — называй его, как хочешь, — вдохновило его на создание этого поразительно гармоничного, ослепительного, оглушающего диссонанса».

Тут Бетховен открыл глаза, сжал кулаки и приподнялся в постели. Лицо его выражало решимость, противостоять которой не мог никто. Потом он бессильно отбросил руку назад, разжав ладонь, и пошевелил застывшими, не способными выговорить даже слово губами.

— Господин ван Бетховен!


Ворвавшийся в распахнутые окна свежий ветер заколыхал не только занавески, но и белый халат врача.

Доктор Вагнер равнодушным тоном диктовал своему ассистенту, студенту медицинского факультета:

— Объём печени — вы поняли? — уменьшился почти наполовину. Таким образом, господин профессор, ваш диагноз полностью подтвердился.

— Коллега Мальфатти просит вас выпилить евстахиевы трубы. — Профессор Ваврух сделал вид, что его совершенно не трогают хвалебные высказывания. — Он раньше лечил его от потери слуха, но, правда, безрезультатно.

Позднее пришли молодой художник Данхаузер, ему Бройнинг поручил снять гипсовую маску с лица мёртвого друга, и поэт Франц Грильпарцер, который должен был написать надгробную речь. Актёр Аншюц должен был прочесть её во время шествия похоронной процессии.

В полутёмной, освещённой мерцающим светом комнате Грильпарцер расхаживал взад-вперёд, скрестив за спиной пальцы рук, и вспоминал о своём посещении Рима, где возведённый над Колизеем огромный крест, этот символ полной, хотя и запоздалой победы христианства над язычеством, глубоко оскорбил его нравственные и эстетические чувства.

Так появилось стихотворение «Развалины Кампо-Ваккино», в котором он призывал христиан убрать крест и воздать должное эпохе античности. Вроде бы цензуре было не к чему придраться, тем не менее его обвинили в «антихристианском мировоззрении» и подвергли гонениям.

Он непроизвольно вскинул кулак, взглянул на появившуюся на заляпанных обоях огромную тень, сел за стол и начал писать: «Мы, стоящие у могилы этого человека, как бы представляем всю нацию, весь немецкий народ, оплакивающий эпоху расцвета отечественного искусства. Правда, ещё жив тот, кто способен петь на истинно немецком языке[138]...»

Грильпарцер грустно усмехнулся. Присоединившиеся случайно к шествию спросят: кого он имеет в виду? Так пусть же Бетховен, имевший в жизни так мало радостей, хоть раз возликует!..

«Увы, но в мир иной отошёл блистательный музыкант, творчески освоивший традиции Генделя и Баха, Гайдна и Моцарта и унаследовавший их бессмертную славу. Подобно морскому чудовищу, бесстрашно пересекающему моря и океаны, он не знал границ своего дарования. И воркование голубки, и громыхание грома, и разбушевавшиеся стихии — всё это он мгновенно схватывал и отражал в своих сочинениях. Его последователям придётся начинать с чистого листа, ибо заимствовать у Бетховена может только Бетховен. Его поразительной силы симфонии, его «Радость, пламя неземное», ставшая его лебединой песней... И потому станьте вокруг его могилы и осыпьте его лавровыми венками».

— Уж больно сильные выражения ты выбираешь, — испуганно заметил Аншюц, получив полный текст речи.

— Вполне возможно, Генрих, — с вызовом ответил Грильпарцер, — но я поэт и драматург, а ты произносишь эту речь.


БЕТХОВЕН?

О нём вспомнили даже те, кто не имел никакого отношения к музыкальному творчеству. Для них он был чудаковатым стариком, иногда прогуливавшимся по улицам...


Рекомендуем почитать
Молодежь Русского Зарубежья. Воспоминания 1941–1951

Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.


Заяшников Сергей Иванович. Биография

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Вольфганг Амадей. Моцарт

Роман немецкого писателя Валериана Торниуса посвящён Вольфгангу Амадею Моцарту. Перед читателем проходит вся жизнь великого композитора с детства до безвременной смерти. Основываясь на фактах биографии, свидетельствах современников, писатель создаёт яркое, эмоциональное повествование о нелёгкой судьбе гения, который с ранних лет вынужден был растрачивать свой талант в борьбе за существование. В романе широко показана музыкальная жизнь Европы второй половины XVIII в.


Россини

Великий итальянский композитор Джоаккино Россини открыл новый век в опере, став первым среди гигантов итальянской музыки — Доницетти, Беллини, Верди, Пуччини. Книга Арнальдо Фраккароли написана на основе огромного документального материала, живо и популярно. Не скрывая противоречий в характере и творчестве композитора, писатель показывает великого музыканта во весь гигантский рост, раскрывая значение его творчества для мировой музыки.


Шопен

Роман Фаины Оржеховской посвящен великому польскому композитору и пианисту Фридерику Шопену. Его короткая жизнь вместила в себя муки и радости творчества, любовь и разочарования, обретения и потери. Шопену суждено было умереть вдали от горячо любимой родины, куда вернулось лишь его сердце. В романе нарисована широкая панорама общественной и музыкальной жизни Европы первой половины XIX века.


Лист

Книга венгерского писателя Дёрдя Шандора Гаала посвящена жизни великого пианиста и композитора Ференца Листа (1811- 1886). Ференц Лист - гордость венгерской культуры и в то же время музыкальный деятель мирового масштаба, с именем которого связана целая эпоха в развитии музыкального искусства XIX столетия.