Апостол Павел в свете Посланий - [27]
И последнее: этот фрагмент может служить характеристикой нравственного уровня паствы, с которой приходилось иметь дело апостолу.
Но даже к тем, «кто не слушает слово нашего в сем послании» не «считайте его за врага, а вразумляйте как брата» (3:15). Хотя и «имейте его на замечании и сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его» (3:14).
Как прагматик, Павел вполне последователен, он понимает и принимает необходимость работы в верующими в укреплении реальности проявлений их веры. Ибо, одно дело принять веру «словесно», но иное следовать ей из внутренней потребности. К этому нужно прийти. Иногда очень долго. Сам Павел, по-видимому, к этому пришёл тоже далеко не сразу. Недаром ничего не известно о первых четырнадцати годах его проповеди. Нужен долгий срок искуса и борьбы. Поэтому в ситуациях, связанных с «воплощениях веры», Павел всегда терпелив. Главное, чтобы вера была «истинной» в стремлении к ней. Но здесь упование на то, что «Сам же Господь Мира даст вам мир всегда во всём. Господь со всеми вами!» (3: 16)
Терпимость эта возможна лишь среди братии. С «неуверовавшими» суд будет иной, как указывалось выше.
Неожиданно Иисус здесь получает титул «Господь Мира», вызывая ассоциацию с «Князем Мира», применяемым обычно к сатане, а позднее – с «Господом Мира», Демиургом в традиции гностицизма.
Заключительные слова почти стандартны (ср. с первым Посланием) с тем отличием, что здесь подчёркивается ещё раз подлинность Послания: «приветствие мое, рукою Павловою, что служит знаком во всяком послании» (3:17). Упор на «Павловою» и во «всяком» послании не характерны для него и вызывают некоторые подозрения.
P. S. В Послании звучат ясно выраженные предписывающие требования. Т. е. впечатление, что община уже не носит характер сообщества абсолютно свободнодействующих харизматических сочленов, но имеет зачатки упорядочивающих структур. Она уже может принимать решения об «удалении» своих членов, не общаться с нарушившими «порядок». Т. е. «порядок» уже в той или иной степени уже фиксируется и поддерживается. И Павел считает для себя необходимым вмешиваться в этот «порядок», проявляя тем свою «власть». «Порядок» предполагает «власть» – это для Павла кажется естественным. Но «власть», хотя бы на первом этапе, должна быть терпимой, применительной к каждому конкретному прецеденту, а не абсолютной и нетерпимой. По крайней мере, пока.
И: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа со всеми вами. Упование и надежда ведёт нас по жизни»
P. P. S. За двадцать пять лет имя Иисуса стало знаменем в приобщении к новому мироощущению и новым нравственным основаниям общественного существования. Ничтожный срок, но, сколько можно сделать вера, нашедшая отклик в душах людей!
Часть II
В этой части рассматриваются Послания, относящие к середине миссионерской деятельности Павла, признаваемые большинством ученых в качестве достоверных, принадлежащих перу апостола. Считаются определяющими для характеристики его взглядов.
Первое послание Коринфянам
Павел изменился, но и церкви находятся в процессе становления со всеми вытекающими из этого обстоятельствами.
Глава 1
Начинает Павел Послание с, по-видимому, уже привычного для него титульного представления: «Павел, волею Божею призванный Апостол Иисуса Христа» (1:1). Он уже свыкся с ролью Апостола и именует себя таковым вполне уверенно, причем подразумевается не просто апостол-посланник, но Апостол, равный иерусалимским.
В продолжение той же фразы следует представление Сосфена из Коринфа, «брата», что устанавливает некую доверительную связную общность между апостолом и его адресатами: «и Сосфен, брат, церкви Божией, находящейся в Коринфе, освященным во Христе Иисусе, призванным святым», добавляя его признание в качестве святого «всеми призывающими имя Господа нашего Иисуса Христа, во всяком месте у них и у нас». И лишь после этого пространного и несколько нарочито торжественного вступления следует собственно приветствие: «благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа» (1:1–3). Иисус Христос для Павла ещё более утвердился в Высочайшей значимости. Бог Отец всё чаще упоминается в качестве необходимого сопровождающего в стандартных формулах типа приветственных.
Далее следует вполне привычное в устах Павла благостное вступительное восхваление его адресатов в их приверженности «ради благодати Божией, дарованной вам во Христе Иисусе, потому что в Нем вы обогатились всем, всяким словом и всяким познанием, – ибо свидетельство Христово утвердилось в вас» (1:6), и выражение уверенности в их блестящем будущем: «так что вы не имеете недостатка ни в каком даровании» и в ожидании благоприятного исхода для них «явления Господа нашего Иисуса Христа, который утвердит вас до конца, чтобы быть вам неповинными в день Господа нашего Иисуса Христа» (1:7–8).
Порядок именования Господа Иисуса Христа вполне традиционен, но иногда Христос выступает на первом месте, что может быть связано с внутренней установкой Павла на примат Христа в значимости своей проповеди. Недаром для него вера начинается с признаний смерти и воскресения Христа, с символики Креста. Всё, что было ранее до этого, вторично.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.