Апостол Германии Бонифаций, архиепископ Майнцский: просветитель, миссионер, мученик. Житие, переписка. Конец VII – начало VIII века - [34]
То обстоятельство, что архиепископ Бонифаций столь ревностно заботился о том, чтобы поставить монастырь непосредственно в юрисдикцию Римского папы, ясно свидетельствует, что положение его самого во Франкской Церкви не было стабильным. Сопротивление большей части франкского епископата, во многом поддерживаемое младшим майордомом Пипином, все еще представляло значительную угрозу для дела миссии и для успешного проведения в жизнь постановлений Германского Собора 742 года, носивших для того времени во многом революционный характер.
Благодаря созданным условиям Фульдский монастырь действительно стал быстро развиваться. В течение первых десятилетий его существования количество монахов и послушников неизменно увеличивалось, и уже в 781 году его братия насчитывала триста шестьдесят четыре монаха – по тем временам весьма немалое число. Впоследствии Фульдский монастырь стал одним из главных центров ордена бенедиктинцев в Германии.
Реформирование Франкской Церкви
Вместе с блестящими успехами, каких святитель добился в деле реформирования Франкской Церкви, распространения христианства и насаждения монашеских обителей, он должен был пережить и долговременный кризис, из которого так и не смог выйти. После успешно проведенного Собора, продемонстрировавшего urbi et orbi[148] единство государства и Церкви в установлении канонических норм церковной жизни, казалось бы, уже ничто не могло помешать реформированию Франкской Церкви. Но торжественно провозглашенная программа реформ и сразу после своего принятия не слишком быстро реализовывалась, а в 746 году фактически приостановилась. Какими причинами это было вызвано?
В начале 744 года, перед тем как отправиться в военные походы, оба правителя империи в одно и то же время созвали своих приближенных на традиционные так называемые мартовские съезды: один – под председательством Карломана – проходил в Ле-Эстине, другой, возглавляемый Пипином, – в Суассоне. Оба совместили эти съезды с церковными Соборами, постановления которых объявили капитулярами.
И хотя не сохранилось точных данных о том, на каком из этих Соборов присутствовал Бонифаций, с большой степенью вероятности мы можем предположить, что святитель находился на Соборе в Ле-Эстине, а не в Суассоне. Этот Собор в целом почти полностью повторил решения Германского Собора 742 года, тем более что состав его участников почти не изменился. Более четко были прописаны правила, касавшиеся монашеской жизни, а именно от всех настоятелей и монахов требовалось, чтобы они «для восстановления порядка в монастырях приняли предписания святого отца Бенедикта»[149]. За этим постановлением просматривается стремление архиепископа подчинить монастыри духовному руководству.
«Историческое значение Собора в Ле-Эстине состоит в выработке принципиально нового подхода к вопросу о реституции церковного имущества. Принятое на Соборе 742 года радикальное решение о полном возвращении Церкви отчужденного имущества оказалось невыполнимым»[150]. Это решение Германского Собора, поспешно принятое на волне борьбы за очищение Церкви, натолкнулось на мощное сопротивление франкско-австразийской аристократии, в руках которой оказались принадлежавшие ранее Церкви значительные земельные угодья. Но дело в том, что аристократы получили эти богатые земельные наделы именно благодаря Каролингам, в ходе борьбы за власть в империи стремившимся тем самым привлечь их на свою сторону. И если бы Карломан и Пипин захотели бы теперь одним ударом пресечь этот процесс секуляризации, зашедший уже очень далеко, они настроили бы против себя тот слой общества, который составлял основную движущую силу империи. «Историческая конъюнктура была сильнее, чем требования церковного права, и реформаторский пыл Бонифация должен был охладиться принятием компромиссного решения, провозглашенного Карломаном в Ле-Эстине»[151], – считает Шифер. Эта вынужденная уступка, на которую Карломан должен был пойти под давлением крупноземельной аристократии, показывает еще высокую степень зависимости правителей Франкской империи от своих подданных.
Также и на Соборе в Суассоне, проводимым Пипином в восточной части Франкской империи, постановления Собора 742 года были оставлены без значительных изменений. Но форма проведения этого Собора показывала еще большую независимость. Все соборные постановление были подписаны исключительно Пипином и его приближенными – то есть светскими лицами. Принимая за основу постановления Германского Собора, проведенного его братом, Пипин также начал процесс реформирования Церкви в своей части империи. Это привело к тому, что постепенно франкский епископат стал пополняться епископами «новой формации». Для того чтобы обеспечить новым силам перевес и быстрейшее продвижение, Пипин решил усилить централизацию власти путем воссоздания старой системы митрополичьих округов. Он привлек к этому делу Бонифация, который хоть и не встал во главе всей иерархии восточной части Франкской империи, но как папский легат принимал самое деятельное участие в процессе централизации власти.
В связи с этим из постановлений Суассонского Собора наибольший интерес представляет возведение епископов Абеля Реймсского и Хартеберта Сенского в сан архиепископов, означавшее объединение под их началом нескольких епископий. «Таким образом, во Франкской Церкви должны были быть воссозданы митрополичьи округа. Подбор личностей обнаруживал стремление Пипина к реформе, так как в Реймс, которым до этого управлял Трирский епископ Мило, был поставлен шотландский монах из монастыря Лаубах. Определяющая роль Пипина в этих назначениях сказывается еще и в том, что третий, не упоминаемый в актах Собора архиепископ Гримо Руанский, был доверенным лицом Карла Мартелла»
