Апоптоз - [24]

Старик глубоко вздохнул.

– Мне тут недавно сын мой старший заявил, что квартиру нашу пора расхламлять, мол, батя, места в ней либо для тебя, либо для твоих книг. Предложил позвонить в одну контору, они приедут да все ненужное заберут. Меня прямо бес взял, лучше бы надоумился тявкалку свою пристрелить, кровь от ее лая не сворачивается. Ненужное… У меня все нужное! Все! – он почти перешел на визг. – Я ни книжки не продам, не выкину, всю жизнь свою библиотеку собирал. Уже думал, а не закопаться ли вместе с ней после смерти, чтобы мне спокойней было. А то буду там на небесах мучиться, переживать, когда ее чужие люди разворовывать начнут. Умрет без меня. Но это все лирика, а вот – факты, – серьезно прервал он сам себя и начал новую историю.

– Был у меня один приятель, Виктор Васильич, царство ему небесное. Он лет дцать назад случайно увидел у какого-то букиниста книгу из Серафимо-Саровской пустыни, узнал по экслибрису на корешке, большим знатоком был. Выложил за нее целое состояние да в тот же день повез ее обратно на малую родину – в монастырь, прямо туда. Привез, батюшке в ноги поклонился и назад, в трудодни. Я как узнал, так еще полгода ходил под впечатлением, как под свитером мокрым. Стало быть, правду говорят, что у книг и пуль своя судьба, своя дорога. Сами они решают, как, когда и к кому идти. Виктор, в отличие от нас, успел перед уходом себе сменицу подготовить, вырастил в семье библиотекаря – дочь Наталью. Заранее для нее составил опись каждого издания, плюс домашний прейскурант с учетом инфляции на десять ближайших лет, вдруг забедует да надумает что продать. Но он ее без средств не оставил, вы уж мне поверьте. Все-таки настоящий мужчина был, не какой-то там тунеядец. Дак мало того, он все ее детство и юность пахал, как папа Карло, образование дочери давал, и не какое-то там, а самое лучшее, в МГУ ее поступил. Чтобы разбирала, что есть А, а что не А. Готовил ее, так сказать, к жизни в постиндустриальном обществе, где на коне не тот, кто сильнее, а тот, кто умнее. Ну и все, сработало. Наталья теперь занимается исключительно интеллектуальной деятельностью, ис-клю-чи-тель-но, – проговорил старик по слогам, – а за нее потеют все эти квартиры-машины, ну вы понимаете. Что тут сказать, отцу спасибо. Это все к вопросу о важности образования, ведь как говорил Махатма Ганди? Образовывая мужчину, мы образовываем одного человека, образовывая женщину, мы образовываем всю семью. Он ведь всегда очень переживал, что его жена Кастурба так и не выучилась грамоте, ни читать, ни писать не умела. Вообразите только! Сказал и как в воду до того поглядел.

– Вот вы мне скажите, почему у нас раньше были такие образованные люди? – он вопросительно прищурился. – Да потому что у нас женщины раньше все как одна на фортепьяно играли, акварель мочили, на французском, немецком говорили, латынь знали, медиа вита ин морте сумус, а сейчас вы посмотрите что делается. Цепи, цепи кованы! Живем же совершенно не так. Женщина самого Жизнедавца образумила: он, ее создавая из Адамова ребра, можно сказать, первую операцию провел, руки в кровь окунул. Вы, кстати, знаете, да, что недавно выяснили? Что, возможно, никакое это было не ребро, а бакулюм, приапова кость полового члена, которая у потомков Адама исчезла. Мол, ошибка перевода. Христиане все в шоке были, конечно, там такая буря поднялась, огого и гого! Его, этого чудака-ученого, который все это раскопал, кто как ни хулил потом, простите за комизм. Чуть не распяли. И антихристом его называли, и сумасшедшим, и гением, словом, разные толки ходили. А как по мне, так все возможно, я же не лингвист, – сказал мужик, разводя руками. – Только как-то поразительно странно тут на ум Афродита идет, которая, как и Афина, кстати, тоже родилась без матери, ну, с приличной долей условности можно сказать, один в один. Что читаем у Гесиода? Кронос отсек серпом фаллос Ураноса, который упал в Океанос, отчего взбилась пена, из которой и вышла богиня любви и красоты. Такие дела. Ну, конечно, само собой, церкви не понравилось, а что ей вообще в науке может нравиться? Христиане, как я погляжу, народ не особенно радостный, ликовали только один раз в истории – когда всем объявили, что Великий Пан умер. Да-да, и на этом все. А знаете, – старик затянулся морозом, – если уж говорим начистоту, то меня всегда волновал такой вопрос – кто из них обоих первым вкусил запретный плод? Ева или все-таки Адам? Вот вы как считаете? Понятно, понятно, вы сейчас мне процитируете Бытие, где черным по белому, не спорю. Кстати, сразу хочу оговориться: Адам там ведет себя ну совершенно недостойно, как нашкодивший ребенок, сразу переводит стрелки на женщину, мол, не я, не я, а она, вместо того чтобы нести, как полагается, ответственность за свой выбор. Стыд и срам. Ну это так, между строк как бы, воспитательный момент. Так вот, плод познания. Кто первым вкусил? У меня не шибко большой опыт в психологии, но тут и пасьянс раскидывать не нужно, чтобы понять, что Ева – женщина, женщина мудрая, то есть по классике, один написала, а два в уме, – только сделала вид, будто надкусила. Женщине, как говорится, лукавить. А Адам – мужчина как мужчина, что тут объяснять, ел, что видел, особо не пережевывая, вот один кусок и застрял у него поперек горла, до сих пор торчит, свидетельствует. Во, глядите, – и старик с силой оттянул шарф, замотанный вокруг тощей шеи. – Настоятельно рекомендую вам приглядеться к нашему виду – у женщин адамова яблока не наблюдается! Каково, а? Вот тут и начинается существеннейшая загадка Вселенной: кто наказан сильнее, мужчина или женщина, бог-то все видел. Христиане вам, конечно, все хором скажут, что женщина, соблазнительница, кто же еще, она дала мне от дерева, и я ел, и вот это вот все. Но я же стойко уверен, что мужчина! Мужчина наказан сильнее. Да-да. Наказан жестоко, и притом до последнего дня своей жизни. Чувствуете, куда клоню? Да вы не думайте, тут все прозрачно, как вода в Байкале. Стало быть – вскрываем карты, господа! – и он сделал чинный жест рукой, будто разрешая своему небольшому невидимому оркестру играть туш.