Апология истории, или Ремесло историка - [103]

Экономическая и социальная история, социальная история, неразрывно связанная с историей экономики, — такой видел историю Блок. Economies, sociétés, civilisations — эти термины, выделяющие наиболее существенные, с точки зрения теперешних издателей «Анналов», категории истории, указывают на то, что в центре внимания историков этого направления находятся исторические объекты, характеризующиеся большой временной длительностью[114]. В «иерархии сил», действующих в истории, они различают три основные группы, обладающие собственными ритмами: «постоянства», «структуры» и «конъюнктуры». «Постоянства», «неизменяемости» (permanences) — так характеризуются прежде всего природно-географические условия, в которых существует и развивается общество! «Структуры» — это долговременные факторы истории, экономика, социальные институты и процессы, духовный строй общества (религия, философские системы, наука, искусство). «Конъюнктуры», напротив, быстро изменчивы; таковы кривые движения народонаселения, объема производства, цен, заработной платы. «Экономика», «общество», «цивилизация» — структуры, отличающиеся большой протяженностью и устойчивостью во времени, — вот, по убеждению Блока и его группы, подлинный предмет исторического изучения.

Итак, «иерархия сил», действующих в истории. Но каковы отношения, причинные связи внутри этой иерархии? «Структуры», очевидно, представляются главными движущими ее моментами. Но ведь и сами структуры в высшей степени неоднородны; они охватывают по сути дела все: от экономики и социального строя до тончайших процессов духовной жизни. Кроме того, между разными сторонами общественной действительности нет полного соответствия. Блок сочувственно цитирует слова А. Фосильона о том, что «в один и тот же период политика, экономика и искусство не находятся в точках равной высоты на соответственных кривых», и добавляет: «никогда не находятся»[115]. Ритм социальной жизни складывается из множества ритмов ее компонентов. Что же здесь следует выделить как определяющее начало? Не сводится ли все к простому взаимодействию структур?

Блок, его коллеги и последователи настаивали на том, что история должна быть изображением жизни общества во всех ее формах. Нельзя не приветствовать стремление изучать «всю историю», в максимально возможном числе аспектов. Согласимся с тем, что всякое ограничение предмета исторического познания чревато искажением подлинной картины действительности, ее обеднением.

Не приходится возражать и против мысли, что сколько-нибудь значительное и сложное социальное явление нуждается в объяснении, учитывающем целый ряд причин и обстоятельств. И тем не менее невозможно истолкование исторических феноменов, которое ограничивалось бы одним перечнем факторов, без выделения среди них решающих, определяющих. Ведь «иерархию сил» можно понимать по-разному. В чем же видят Блок и другие представители школы «Анналов» эти основополагающие причины исторического развития?

Со словами, на которых обрывается «Апология истории»: «причины в истории, как и в любой другой области, нельзя постулировать. Их надо искать»[116], — полностью согласится всякий серьезный историк. Точно так же по сердцу ему придутся и другие слова: «Наука расчленяет действительность лишь для того, чтобы лучше рассмотреть ее благодаря перекрестным огням, лучи которых непрестанно сходятся и пересекаются. Опасность возникает только с того момента, когда каждый прожектор начинает претендовать на то, что он один видит все, когда каждый кантон знания воображает себя целым государством»[117]. Априоризм — злейший враг науки. Нет ничего хуже, чем подгонять живую жизнь под раз и навсегда установленные абстрактные схемы. Мы хорошо помним известное предостережение об опасности превращения неумными схематиками самой умной философской теории в «универсальную отмычку».

К сожалению, Блоку не довелось написать тот раздел «Апологии истории», в котором, как явствует из сохранившегося первоначального плана книги, он намеревался рассмотреть проблему объяснения в истории. Имеющиеся в готовом тексте рассуждения о причине и поводе в истории недостаточны для того, чтобы судить о предполагаемом решении этой проблемы. Но в нашем распоряжении — труды ученого, и в них, очевидно, в какой-то мере воплотились его взгляды на природу исторической интерпретации.

Как мы уже знаем, Блок был прежде всего историком экономических отношений. «Характерные черты французской аграрной истории» — главное, но не единственное сочинение, в котором выразился его глубокий интерес к проблемам экономики. Достаточно сказать, что статьи Блока на эти же темы, опубликованные им после 1931 г., т. е. после выхода в свет названной книги, составили в посмертном ее переиздании дополнительный объемистый том — красноречивое свидетельство неослабного внимания ученого к истории хозяйства, сельскохозяйственной техники, положению крестьян и другим вопросам аграрной истории средних веков и нового времени. Посмертно было издано также несколько больших работ Блока по экономической истории: «Очерк истории денег в Европе», «Французская сеньория и английский манор» и др. Исследование экономического строя общества занимало столь большое место в его творчестве, что это само по себе заставляет предположить: среди факторов исторического развития Блок придавал особое значение экономике. Как справедливо отмечалось советскими учеными, его исследования аграрной истории составили своего рода эпоху — по широте охвата материала и по глубине постановки проблем и оригинальности их решения они выделяются во всей зарубежной историографии.