Апогей - [17]

Вздохнув, я свесила ноги с кровати.

— Франси… все что тут говорил господин Каин — правда?

— Вы сомневаетесь в истинности его слов?

— Пойми меня правильно, но при нашей первой встрече он представился братом Лукасом. — Стоит сделать выводы, как говорится.

И о чудо, Франси улыбнулась, ее лицо преобразилось, становясь таким же ясным, как солнечный итальянский день.

— Он говорил правду, госпожа. Вы — чистокровный человек, а это огромная редкость в наше время.

— То есть те, с кем он заключал раньше договоры, были… ну…

— Да, они были людьми с наименьшим содержанием наших генов в крови. — Она вздохнула, останавливаясь у окна. — Человеческая кровь не только утоляет наш голод, она и дает нам силу, делает нас бессмертными. Поймите, как вы важны для этого дома, и, пожалуйста, не делайте глупостей.

Она повернулась, давая понять — это самая настоящая просьба, а не угроза, как могло показаться. Я молча кивнула, проговорив:

— Никаких глупостей.

А потом, посмотрев туда же, за окно, где уже рассеивались тучи, я поверила в то, что именно эта минута станет началом отсчета нашей дружбы.

5 глава

— Они ничем не пахнут. — Мой голос звучал удивленно и немного разочарованно, когда я, сидя вечером на краешке ванны, поднесла к носу кусок мыла, а потом просмотрела все крема и шампуни. — Вообще ничего… как такое возможно?

Может, это только мне так кажется? Вероятно, Франси чует еле уловимый аромат этих предметов гигиены? Но стоило мне так подумать, как хранительница, сидевшая с очередной книгой в руках, проговорила:

— Они и не должны иметь запаха. Важен лишь ваш собственный.

Вновь посмотрев на мыло в своей руке, я вздохнула. Кажется, мне нужно смириться и с этой прихотью. Хотя едва ли это было просто капризом хозяина, это скорее часть стратегии, которая направлена на полное очищение моей крови. Никаких потусторонних запахов и привкусов. Но я знала точно: не я первая, не я последняя прохожу через это. И если все предыдущие были достаточно сильными, чтобы это выдержать, выдержу и я.

К тому же я не так давно узнала, что не являюсь единственной жертвой в этом доме. Нас даже не две, а двадцать пять (и не только девушек)! Хотя, чего это я так удивляюсь: клан был большим… даже огромным, а хорошая человеческая кровь нынче изысканный деликатес, который на дороге не валяется. Господин Каин заранее подсуетился и пригреб лучшее из того, до чего могли дотянуться его руки.

Размышляя теперь над этим, я украдкой кидала в сторону Франси щенячьи взгляды, которые она, конечно же, заметила.

— Вы хотите что-то спросить. — Не вопрос, а утверждение.

— Ты говорила, что здесь живут и другие… такие же, как и я.

— Таких как вы нет, госпожа, вам следует это уяснить раз и навсегда. Осознание вами этой истины предостережет вас от необдуманных поступков, и тем самым очень мне поможет. — Проговорила она, не отрываясь от чтения.

В наступившем молчании, я в очередной раз поняла, что «эта истина» не вызывает у меня особого восторга. Новость о том, что я чистокровный человек, не перевернула мой мир с ног на голову. В конце концов, это и не важно, я спокойно жила все семнадцать лет, не зная состава своей крови, даже не задумываясь о ней. Через три года я вернусь домой, и эта правда снова перестанет играть роль…

Я нахмурилась, всерьез обеспокоенная своими мыслями. Сейчас мне хотелось искренне верить в то, что клан Вимур не нарушает своих слов, и господин Каин отпустит меня, как и обещал. Пусть я хоть трижды чистокровная, он должен сдержать клятву.

А что если он передумает? Что я смогу противопоставить ему в ответ на его «нет»? Контракт? Три раза «ха» на этом самом месте.

Я молчала слишком долго, а мое сердце стучало беспокойно, потому в итоге на пороге ванны появилась Франси.

— Вы хотели что-то спросить. — Напомнила она, заставляя меня поднять на нее тревожный взгляд.

— Да… — Вопреки всему я спросила совсем не то, что хотела. — Раньше ты была хранительницей Эмили, так?

Очевидно, она не ожидала от меня подобного. Привыкшая держать себя в руках Франси теперь растерялась, а недоумение окрасило ее серебристый взгляд. Потом она опустила глаза, осматривая свою черную юбку и блузку в тон. Но, конечно, догадаться мне помогла не столько траурная одежда, сколько поведение девушки.

— Ты, наверное, не хочешь говорить об этом. Прости.

— Вы слишком часто извиняетесь. — Пробормотала она глухо, возвращаясь в комнату и вновь опускаясь в свое кресло. Однако книгу она отложила, устало закрывая глаза.

Намыливая руки, ополаскивая лицо, я представила себя на ее месте. На месте души, пережившей потерю, а не на месте долговечной кровопийцы. Носить с собой груз вины и боли, не в силах ни с кем его разделить, не в состоянии облегчить гнет страданий… может, я слишком очеловечиваю Их, но сейчас Франси казалась такой беззащитной и утомленной. Она не выглядела монстром из бабушкиных сказок, скорее просто женщиной, уставшей от потерь.

Молча я вышла из ванной, взяла стул, поставила его напротив кресла и оседлала, сложив руки на спинке. Я просто предлагала себя в качестве независимого слушателя, который был ей нужен. Никакой настойчивости, показного любопытства, жалости или осуждения. Думаю, всего этого она итак наелась вдосталь после смерти Эмили.