Я всегда знал, что рано или поздно закончу так. У стены, которая будет толкать меня навстречу обхватившим моё горло пальцам. Две потные маленькие ладони, покрытые волдырями от бесконечной уборки и стирки. Наверное, выжимать бельё было и вполовину не так приятно, поэтому мой убийца выглядел теперь таким вдохновлённым… словно наконец-то нашёл своим рукам достойное применение. И это в его-то возрасте. Мне показалось это жутко несправедливым, потому что (ко всему прочему) я в этой жизни ещё не смыслил ни черта, хотя и был его ровесником.
— Почему он не умирает? Я же всё делаю правильно.
— Нет… нужно выше, — подсказал ему шепотом кто-то. В этом тесном, вонючем коридоре их было трое или шестеро… или у меня просто двоилось в глазах. Самые смелые из моих ненавистников. — Да не так! Дай я покажу!
— Я сам! Вон… он синеет.
В глазах у меня потемнело, словно кто-то, наконец, приглушил свет ламп, разбросанных по потолку.
— Не отпускай, ещё рано.
— Знаю я! Это проще простого. — Голос дрожал от волнения, искажаясь до неузнаваемости. Для пустого места, выращенного в приюте на убой, он был слишком воодушевлён. — Если бы один из генералов был здесь… если бы видел это, он бы тут же забрал меня.
— Это называется «завербовал в армию».
— Спорю, никто не умеет убивать так легко и быстро.
— Любой из генералов делает это за секунду. Силой мысли, — вставил зазнайка, и ему охотно поддакнули: «точно-точно».
— Через несколько лет я стану лучшим из них! — заявил будущий генерал, но его тут же спустили с небес на землю:
— Генералами могут стать только эниты.
— А я превзойду их всех! Как… ну как Рэймс. Ему же это удалось, значит, и у меня получится.
— Рэймс — не энит.
— И не генерал. Он временно… просто заместитель… или вроде того.
— Да, он всего лишь «вещь» Бэлара, это все знают. Его ликтор. Как только вернётся Бэлар…
— Заткнитесь! — рявкнул «генерал» со слезами в голосе. Забыв про меня, он обернулся к своим настоящим врагам — недоумкам, посмевшим сомневаться в его кумире. Я же с облегчением хватанул ртом воздух, сползая на пол. — Рэймс лучше любого из энитов! Он всего добился сам! Он герой! Бэлар же — трус и отступник! Он предал своих и сбежал. Я бы за возможность оказаться на его месте… я бы… что угодно сделал!
— Я бы тоже, — пискнул кто-то.
— Рэймс был таким же, как мы. На него смотрели как на грязь и считали ничтожеством! А теперь? С ним считаются даже иерархи. Никто из этих приютских идиотов не верил, что когда-нибудь он станет ликтором генерала, а потом займёт его место.
— Вообще-то… — поправил его Зазнайка. — Рэймс не сразу стал ликтором. Его подобрали как «куклу»…
— Точно-точно, Бэлар и подобрал.
— Дебилы! Да какая разница?! Главное, что он теперь один из них, хотя был худшим из худших.
Для мероприятия, которое их здесь собрало, они слишком расшумелись, но не то чтобы я был против. В случае если побег не удастся, их болтовня привлечёт надзирателей.
Может быть.
Когда-нибудь.
Тяжёлый ботинок опустился мне на спину и пригвоздил к полу, когда я попытался отползти. Закашлявшись, я вдохнул ещё больше пыли, отчего мой кашель превратился в настоящие судороги. И это было намного хуже, чем потные ладони у меня на шее. Но в тот момент меня озарило. Я подумал, что если Рэймс был худшим из худших, а теперь стоит на одной ступени с самими иерархами… если это сработало с ним, то должно сработать и со мной, потому что никого более «подходящего» на роль генерала во всём приюте не сыскать.
Не скажу, что я хотел им стать.
Но если это (как минимум) восстановит моё дыхание? Так уж и быть.
Да, я был просто ужасен. Отвратительно жалок. И не только потому, что валялся на полу, избитый собственными собратьями по несчастью, а потому что в отличие от них смирился со своим положением. Я представлял собой типичный мёртвый сук на древе жизни — ни друзей, ни целей, ни одной родной души во вселенной. Я был совершенно безнадёжен ещё и потому, что являлся представителем вымирающего и по большей части бесполезного пола.
Когда-то его называли «женским», «слабым», а после колонизации Земли энитами и установления новых порядков наша функциональность свелась исключительно к репродукции. Лучшее, на что могли рассчитывать такие, как я — стать производителем: создавать дешёвую рабочую силу и пушечное мясо. Выращивать в своём чреве до четырёх экземпляров за раз и выкармливать их до года.
При такой работе организм быстро изнашивался и умирал лет через пять-шесть. К тому же производители все поголовно сидели на специальной диете, которая превращала их в безмозглых, толстых, отвратительных скотин, неспособных даже встать с кровати.
Поэтому фермы, породившие нас, считались мерзейшими местами на земле, а производители — самыми презренными из людей. Их труд мало что стоил ещё и потому, что по-настоящему хороших солдат иерархи получали искусственно в элитных генетических центрах…
Но всё это станет мне известно лишь со временем. Тогда же я только знал, что генералом быть почётнее, чем производителем, и Задира (как будущий генерал) доказывал мне это самым примитивным образом. Я чувствовал себя половой тряпкой, выжатой и теперь собирающей с пола пыль, что было обиднее вдвойне, ведь накануне мы прошли дезинфекцию. Нас вымыли и выдали чистую одежду, как делали всегда по случаю какого-то события… победы там, транслирования патриотического фильма или смотра.
