Апельсинки. Честная история одного взросления - [22]
На отчетном концерте меня, наряженную в народный сарафан, расписной платок, лапти и кокошник, со свекольными щеками, выпустили на сцену и ослепили софитами. Я щурилась и морщилась. Наверное, по задумке режиссера так и выглядят личности, планирующие сигануть в Волгу с концами.
— Отчего люди не летают так, как птицы? Знаешь, мне иногда кажется, что я — птица… — произнесла я и замолчала. Продолжение напрочь вылетело из головы. Как корова языком! Пауза затягивалась.
— Какие птицы-то? — вдруг хохотнул кто-то в зале.
— Дятлы! — поддержал его другой хохмач.
— Страусы!
— Курицы!
Зал заливался хохотом, проявляя завидные познания в орнитологии.
Я решила не испытывать судьбу и бежать от позора, для чего ломанулась в кулису, на ходу потеряв на сцене лапоть на три размера больше моего.
Впоследствии зрители, желающие поддержать меня и дать мне шанс исправить провальное выступление, звали меня вернуться на сцену и скандировали: «Зо-луш-ка-где-же-ты?»
Вот так бесславно закончилась моя актерская карьера.
«Не-ве-рю!» — сказал бы Станиславский.
Вот и дедуся с бабусей не поверили.
Не поверили, что в их внучке не зашито таланта.
Они дали мне недельку тишины на зализывание моральных ран после провала, а потом дедуся сообщил с загадочным видом:
— Теперь, Оля, вместо театра ты будешь посещать…
— Цирк? — обреченно уточнила я, радостно фиксируя в себе первые признаки сарказма.
— Почему цирк? — опешил дедуся. — Никакой не цирк. Будешь учиться плавать!
Сказано — сделано. Вместо «тятра» дедуся с бабусей запихнули меня на плавание. Так сказать, с театральных подмосток швырнули в бассейн.
Так как действие происходит в маленьком приморском городке, то не уметь плавать, живя рядом с морем, считалось моветоном, поэтому я восприняла идею научиться брассу и баттерфляю с энтузиазмом.
До того момента мне было разрешено резвиться в море только в полный штиль. В воде по колено. Упакованной в надувной круг на талии и нарукавники. Под бдящим оком бабуси, периодически одергивающей меня замечанием:
— Старайся не замочить трусы!
В общем, в бассейн я пошла с внятной, оформленной в страстное желание мотивацией: научиться плавать и замочить наконец в море трусы!
— Ваша девочка плавает как топор, — спустя неделю сообщил дедусе расстроенный тренер. — У меня за десять лет практики впервые такой случай. Она боится воды. Боится пробовать. Боится себя. Вся остальная группа уже ныряет за шайбами. Она ни разу не вошла в воду выше, чем по пояс… Мне очень жаль.
Он же не знал, что я и в бассейне первую неделю боялась замочить трусы…
В момент этого разговора с дедусей я в замоченных трусах плыла… мертвой хваткой вцепившись в учебный пенопласт, истерически лупася ногами по хлорированной воде, как та лягушка в бидоне с молоком. Дедуся смотрел на мою истерическую имитацию утюга и обреченно кивал тренеру. Мол, да, вижу — полный бесперспективняк.
Вот так я вышла сухой из воды и прямиком направилась на следующий эшафот — кружок кройки и шитья. Я ходила туда трижды в неделю, сразу после логопеда, без занятий с которым он превратился бы в кружок «койки и фытья».
Я ненавижу шить на каком-то глубинном уровне. Дайте мне кубики с буквами «Ш», «И», «Т», «Ь», и я легко составлю из них слово «ЖОПА». В общем, не мое это. Категорически. Высший уровень моего мастерства швеи — пуговица, пришитая в два стежка.
Я вертлява, неугомонна и неусидчива, а шитье требует таланта и врожденной кропотливости, чтобы стежок был ровненький, а ткань податливо струилась в руках.
Все это — мимо меня.
Бабуся в закромах шкафа нашла залежи тяжелой ткани нелепо цветастой расцветки. Она бы сгодилась на дачные занавески (лучше — в чулан), но никак не ассоциировалась с нарядом для малолетки.
Однако в отсутствие альтернативы мне предстояло сшить из этого буйства красок сарафан. Сарафанище в пол с завышенной талией по лекалам «Бурда Моден».
Преподавательница, стройная холеная женщина-дюймовочка, сама выбрала мне именно этот наряд. Мне, пухлой, забитой комплексами, мумитролльной барышне, наряженной в кофту, перешитую из дедусиного свитера в ромбик. Наверное, преподавательница хотела себе такой сарафан и через меня воплощала свои мечты.
Забегая вперед, скажу, что я его сшила. А куда деваться? Три раза в неделю по два часа мне приходилось метать, строчить, распускать и снова строчить. В итоге получился сарафанище нелепой расцветки.
Он, хочу заметить, отлично смотрелся на вешалке в шкафу. Потому что МНЕ, блин, ПО-ПРЕЖНЕМУ ВОСЕМЬ ЛЕТ!
Куда мне носить эту боярскую одежду? На дачу? Где я, феечка из леечки, поливаю огурцы? Или во двор, где мы с чумазыми друзьями лазаем по замороженной много лет назад стройке (я больше не гуляю с прабабушкой!), практикуя элементы паркура[2] на поросших мхом строительных блоках?
…Потом был показ моделей. Мы, доморощенные швеи, должны были на подиуме продемонстрировать то, что сшили. Для этого нас неделю учили ходить как модели. «Брюки превращаюца-а-а…»
Ходить у меня получалось неплохо, даже откровенно хорошо, но в день показа случилось страшное: чтобы подчеркнуть длину сарафанища, меня обули в каблуки. Первый раз в жизни.
И вытолкали на сцену, опутанную проводами от колонок и усилителей.
