Аойя - [23]

— Удивительно!.. Это удивительно, невозможно! — ворчал ученый, наш старый знакомый, стоя с Андрюшей на площадке «пещеры богов». — Это прямо невозможно: остров в 40 миль окружности, единственный по его вулканическим заслугам, и этого острова — нет! Ну да, в науке его нет! Разверните любую карту — и вы не найдете и следа этого острова. Вам, молодой человек, принадлежит огромная заслуга — это вы открыли его! Ваше имя будет записано во всех учебниках. Ваша отважность…

— Дедушка, в этом ваша главная заслуга! — перебил ученого Андрюша.

— Что? — закричал старичок. — Я, старый ротозей, упустил из-под носа мой шар, моего «Путника»! На «Путнике Втором» я бы также прозевал Аойю, если бы не ваша, молодой человек, находчивость с костром!

— Если бы ваш «Путник» не стал нашим милым «Путником», тогда наверно мы бы с вами не встретились здесь, — сказал мальчик.

— Что? Я ничего не понимаю!

И после этого Андрюша рассказал, как невольно они с Катей сделались похитителями воздушного шара, и что за этим последовало.

Он решил лучше навлечь на себя гнев ученого, чем скрыть правду.

Во время рассказа лицо ученого менялось, выражало то удивление, то радость. Наконец, Андрюша кончил свою многострадальную повесть прибытием его и Кати на остров Аойю и замолчал.

Старичок просветлел весь, кажется, даже припрыгнул и схватил мальчика в объятия.

— Боже! — воскликнул он с восторгом. — Не я, так этот ребенок стал избранником, чтоб увидеть чудеса земли! — Потом он заспешил:

— Пойдем к ней! К твоему верному другу — я должен обнять и ее!..

Так состоялось объяснение Андрюши со всемирно известным ученым, господином профессором землеведения.

Два дня, после прибытия корабля «Путника Второго», целиком были посвящены изучению острова, снятию планов и главным образом исследованию древнего кратера.

К вечеру второго дня Андрюша заметил, что лицо «дедушки», — так они с Катей уж называли ученого в глаза, — становилось все больше и больше озабоченным: он не расставался со своей записной книжкой, делая вычисления, ворчал и задумывался. Наконец дедушка объявил, что этой ночью «Путник Второй» снимется с якоря. И стал торопить Андрюшу и Катю на корабль.

И рады были отъезду домой наши друзья, и грустны от разлуки со ставшими им уже дорогими Аойцами. Они обошли все селение, приласкали всех детей и распрощались со всеми.

Та-ха, этот милый Та-ха, он безотлучно ходил за ними, глубоко вздыхая.

— Грустишь, Та-ха? — бодрясь сказал ему Андрюша, сжимая его руку.

— О, духи пещеры, что станется с нами, когда вас не будет…

И старик заплакал.

Мальчик обняла его и сам расплакался, а вместе с ним и Катя.

Ученый отвернулся в сторону, чтоб не показывать всем, что и его глаза мокры.

— Милые детки, пора на корабль! — сказал он, с любовью взяв за руки Андрюшу и Катю и направляясь в ожидавшую их шлюпку.

На «Путнике Втором» заскрипели цепи, и зашумели машины.

— Мы еще увидимся, Та-ха! — крикнул Андрюша с лодки. — Когда я выросту, я приеду к вам!

— И я! и я! — крикнула Катя, заливаясь слезами.

Та-ха печально качнул головой:

— Не приедете! — донесся его грустный голос.

Берег был усеян Аойцами. Все они были печальны и тихи: совсем по-другому праздновали они встречу наших друзей, чем их отъезд.

— Дедушка, когда мы станем взрослыми, мы с Катей непременно приедем на остров Аойю!

— Хорошо, милый мальчик, хорошо, дорогой мой — ответил ученый и отвернулся, будто бы сделать какое-то распоряжение гребцам.

Стемнело. На острове зажгли прощальный костер.

На корабле раздалась команда. «Путник Второй» вздрогнул всем корпусом и тронулся в путь, грудью врезаясь в океанские волны.

Андрюша и Катя, сколько ни звал их к обеду дедушка, не отходили от борта.

— Костер становился все туманнее, меньше. Аойя тонула в тропической ночи. Ученый был взволнован и все время взглядывал на часы.

— Ай!! — одновременно вскрикнули Андрюша и Катя.

Дедушка быстро наклонился к ним, обнимая обоих:

— Не пугайтесь, дорогие, милые, не пугайтесь… — проговорил он.

— Самый полный вперед! — послышалась команда капитана.

— Боже, что я вижу? Та-ха говорил правду! Он знал правду! — закричал мальчик, в ужасе закрывая лицо.

На Аойе заработал вулкан. Казалось, море треснуло и в нем, и над ним забушевали огненные волны. Поднялся невероятный столб огня… Над океаном разнесся гул, и огонь исчез. Сплошная тьма воцарилась на том месте, где была Аойя, — что значило на языке Та-ха «последний».

— Милые деточки, родные мои, — говорил ученый. — Это законы земли, перед которыми человек бессилен.

— Они все, все погибли… — рыдали дети.

— Вы расскажете людям, какие они были хорошие, и это сделает их смерть славной! — утешал их ученый. — Вы их полюбили, и они будут жить в вашей памяти! Хорошее на земле не умирает…

И дедушка ласково обнял Андрюшу и Катю, повел их вниз в каюту и долго еще говорил им о любви к земле и людям, покуда не пришел главный утешитель — тихий сон и еще ласковее, чем дедушка, обнял их. Андрюша и Катя заснули.

Ученый бережно поцеловал детей, укрыл пледами и вернулся наверх, на мостик.

— Старина, мы пережили великую вулканическую катастрофу! — сказал он капитану.

— Да, господин профессор, за мою долгую жизнь я это видел впервые… Но что еще чудеснее, так это все то, что пережили молодые герои!