Кожаные штаны и легкие сандалии довершали его наряд.
Султан, сразу же вскипевший от независимого вида раба и отсутствия у него страха, зло крикнул, побагровев от ярости:
— Разумеется! А вот для тебя, собака, настал час расплаты за твои дерзости!
— На все воля Божья! — спокойно ответил Колен Потювель.
— Ты будешь вздернут на стенах моего города! Возможно, тогда наглости у тебя поубавится, — успокоившись, высокомерно изрек султан.
— Разве просить о справедливости — это наглость? — едко, осведомился приговоренный.
Словно не слыша его слов, султан продолжал, с ханжеским видом поглаживая бороду:
— Но я могу и помиловать. Даю тебе последний шанс: прими ислам, отрекись от своей нечестивой веры, и ты будешь жить!
— Я не могу этого сделать! — с достоинством ответил Колен Потювель. — Ты отнимешь у меня веру только вместе с душой!
— Тогда ты умрешь! — взорвался владыка, не терпящий возражений.
— Я готов, государь, — только и ответил неустрашимый мужчина.
Анжелика одобрительно кивала головой, но вздохнула — ей было жаль этого стойкого христианина.
Султан сделал знак, и слуги, находившиеся на верху парапета, подняли массивную решетку, закрывающую вход на арену из внутренних помещений Колизея.
Оттуда раздалось грозное рычание, и на открытое место выскочил огромный тигр. Шумевшая перед этим разноязычная толпа мусульман, возмущенная поведением раба и одобрявшая решение султана, замерла в ожидании кровавой расправы хищного животного над безоружным человеком.
Но тигр вдруг зевнул, широко раскрыв пасть и показав мощные клыки, потом потянулся всем телом, как огромная полосатая кошка, и, жмурясь от ярких лучей солнца, спокойно подошел к замершему рабу, обнюхал его и стал слизывать своим шершавым языком соленый пот с ног приговоренного, довольно урча.
Потом улегся рядом с его ногами и, положив морду на передние лапы, закрыл свои желтые глаза.
Анжелика вздохнула с облегчением и с любопытством ожидала дальнейшего развития событий.
Колен Потювель протянул руку, ласково дотронулся к огромной голове хищника и погладил ее.
Толпа, обманутая в своих ожиданиях кровавого зрелища, зашумела и стала швырять в разлегшееся животное камни и остатки пищи, взятой с собой.
У султана широко раскрылись в изумлении глаза, и он даже привстал со своего кресла.
Поднявшийся шум встревожил тигра, и он, постепенно приходя в ярость, начал хлестать себя по бокам длинным хвостом, а потом, вскочив и зарычав на трибуны, убежал через открытый вход внутрь Колизея.
Анжелика, восхищенная самообладанием Колена Потювеля и неожиданной развязкой, тихонько засмеялась.
— Почему тигр не тронул тебя? — обескураженно спросил султан.
— Узнай у него, государь, — с легкой усмешкой ответил приговоренный.
— Я предпочитаю, чтобы ты сам мне ответил, — с угрозой сказал владыка. — В чем твой секрет?
Колен Потювель опустил голову и, не отвечая, стал сандалиями заравнивать следы тигра.
— Открой, и я пощажу тебя. Слово султана! — пообещал заинтригованный властелин.
— Сперва пощади, а потом я отвечу, — поставил свое условие неустрашимый раб.
— Ну что ж, — с неохотой согласился султан. — Пусть будет так! Приблизься!
Цепляясь за выступавшие камни и трещины парапета, Колен Потювель легко взобрался на трибуну, где сидел султан с приближенными, и подошел к нему. Все с любопытством уставились на него, ожидая его слов.
— Попрошу тебя, позволь мальтийским рыцарям явиться сюда, чтобы выкупить рабов-христиан, — неожиданно произнес раб.
— Ты шутишь с огнем! — вскочил на ноги взбешенный султан, прервав его и схватившись за саблю.
— Но ведь тебя интересует мой секрет?.. — интригующе спросил Колен Потювель.
— Подойди! — приказал владыка, вогнав саблю назад в ножны, и, когда тот подошел к нему, султан с размаху ударил его кулаком по лицу.
Колен Потювель сплюнул в сторону кровь из разбитых губ, вытер их рукой и осведомился:
— Теперь стало легче?
— Рассказывай! — нетерпеливо приказал султан.
— Я хочу есть, — невозмутимо ответил смелый раб.
Пораженный его бесстрашием, султан сначала хмыкнул, а потом разразился оглушительным хохотом, к которому угодливо присоединились и придворные, а потом сказал:
— Садись! — и придвинул ему блюдо, наполненное разнообразной снедью, стоявшее рядом с ним на ковре.
Колен Потювель без лишних церемоний взял жареную утку с блюда и, вонзив в нежное мясо крепкие зубы, стал рассказывать.
— Тебе, конечно, известно, государь, что мне часто приходилось давать еду хищникам. Я знал, что сегодня меня должны кинуть им на съедение. Поэтому утром постарался накормить их так, чтобы они были сыты по горло, — и довольный своей находчивостью и видя разочарованные лица окружающих, бесстрашный мужчина засмеялся.
— Ты издеваешься надо мной в присутствии моих подданных, — с угрозой сказал разгневанный султан.
— Ты не можешь убить меня, — отпарировал Колен Потювель. — Слово султана тверже алмаза!
— Ты мне нравишься, Колен, — отдавая должное его словам и смелости, произнес султан.
— И ты мне нравишься, государь, — вернул ему комплимент собеседник, вклинившись в его речь.
— Но твой главный недостаток — гордыня! Ты убежден в том, что выше меня, — закончил свою мысль султан, поморщившись от того, что раб его прервал.
