Анты. Загадка исчезнувшего народа - [27]
Таким образом, в V веке существовало два больших союза славян, судьбу которых мы проследим в этой книге. Галицию и Волынь населяли собственно словене. Византийцы звали их склавинами. По соображениям стилистического разнообразия мы будем употреблять оба названия. Восточнее, на Днепре, расселились анты, причем остатки аланов совершенно ославянились, об этом свидетельствует доминирование в регионе пеньковской археологической культуры, которую большинство ученых уверенно идентифицирует как славянскую.
Тогда же проявился странный демографический взлет, отмеченный Люсьеном Мюссе. Повторимся, этот взрыв можно объяснить только гипотетическим «пассионарным подъемом» у славян. Произошел он в I веке новой эры или был приобретен от даков или готов чуть позже – не столь важно. Это дает разницу лишь в несколько десятков лет, но результат один: в V столетии славяне заявили о себе и вышли на историческую арену.
2. Анты идут на восток
Славянские роды активно переселялись в Поднепровье. Там они встречали остатки аланов-антов и ассимилировали их. В переводе на язык археологии – элементы черняховской культуры постепенно поглощались пеньковцами. Впрочем, имело место не просто поглощение одного народа другим, а взаимопроникновение. В славянский язык проникают иранские слова, причем базовые, регулирующие общественные отношения и вопросы религии. Иранский Хуршед – Солнце – становится одним из главных славянских богов. Это дает право Л.Н. Гумилеву предположить, что славяне исповедовали один из вариантов митраизма. Гумилев тонко чувствовал нюансы разных религий, и к его мнению следует прислушаться.
Кроме того, славяне заимствовали у аланов два ключевых понятия, обозначающие высшие и низшие социальные слои. Господа стали называться жупанами или просто панами. Это искаженное туранское «жъпанъ». Эксплуатируемое сословие получило название смерд – земледелец (от древнеиранского мард).
Но не нужно преувеличивать степень социального расслоения у склавинов и антов. Они оставались архаичными обществами, подобными древнегреческим. Кроме того, вследствие примитивных технологий обработки земли словене и анты были чрезвычайно мобильны. Они жили на одном месте три-четыре года и отправлялись на поиски новых земель. С одной стороны, это сближало славян с кочевниками. Вполне понятно, почему они легко находили общий язык. С другой – тормозило процесс классообразования. Частной собственности на землю не было, торговля сводилась к обмену, да и граница между личным и общим имуществом была размыта. Но это не означало, что славяне не могли создать государство. Наша реплика противоречит общепринятому мнению, но вдумаемся. Архаичные, доклассовые этносы несколько раз создавали крупные империи. Древние хунны создали державу в восточной части Великой Степи в III веке до новой эры. Такую же державу создали их потомки – гунны – в западной половине Евразии. Туркмены-сельджуки захватили Иран в XI столетии и основали недолговечную, но всё же империю. Наконец, монголы Чингисхана, жившие родовым общинным бытом, сумели покорить гораздо более цивилизованные народы от Карпат до Кореи. Правда, монголам приписали гипотетический «кочевой феодализм», но гипотеза не доказана до сих пор.
Согласно данным археологии, после падения державы гуннов новые и новые волны славян продвигались к Днепру. К концу V века появляются славянские поселения в среднем течении Южного Буга. Тогда же анты выходят к берегам Днепра, форсируют реку и основывают несколько поселений в земле савиров по берегам реки Сулла, где со временем возникнет славянское племя северян.
Интересно проследить пребывание славян-антов в районе современного Киева. На Старокиевской горе советские археологи нашли остатки крепости, датируемые концом V или началом VI века. Академик Б.А. Рыбаков поспешил приписать ее основание мифическому Кию, упомянутому в Повести временных лет. Сама крепость, по мнению Рыбакова, стала началом Киева, как Капитолий был началом Рима. Такая точка зрения господствовала в советскую эпоху и даже вошла в школьные учебники, что привело к известной путанице и табуированию ряда тем, связанных со стартом славянского этногенеза. На пользу науке это, разумеется, не пошло.
Но еще хуже стало после распада СССР. Сам Б.А. Рыбаков и его концепция подверглись ожесточенной критике со стороны оппонентов. Главным из них оказался профессор Лев Самуилович Клейн (р. 1927). В 1981 году он был осужден за гомосексуализм и лишен всех научных званий, но в годы перестройки реабилитирован, вернулся в науку и со всей нерастраченной энергией напал на концепцию академика Рыбакова. Клейн – норманист. По его мнению, археологические находки свидетельствуют, что Киев возник не ранее VIII века. Но Б.А. Рыбаков был осторожен в своих оценках: «Следует начисто отказаться от мысли, что археологические раскопки откроют классический средневековый город с кремлем и посадом, с торговыми площадями, ремесленными кварталами и несколькими концентрами укреплений. Рождающиеся города – это не сказочные палаты, возникающие в одну ночь, будучи воздвигнуты неведомой волшебной силой» (Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. С. 102). Рыбаков уточняет, что города возникают как некий «узел прочности» в округе. Это может быть ставка вождя, сакральный центр, перепутье дорог, пункт сбора веча и т. д. При такой постановке вопроса аргументы Клейна и других оппонентов Б.А. Рыбакова вообще теряют смысл. Рыбаков считал, что первые славяне, пришедшие на Днепр, поняли важность контроля за торговлей и передвижением людей по реке, а потому поставили крепость на Старокиевской горе. Была ли она «прототипом» будущего Киева – вопрос дискуссионный, но отвергать эту гипотезу нельзя. Другое дело, что размышления Рыбакова о южной «русской» династии и об историчности князя Кия не находят никаких подтверждений, кроме сомнительных цитат из Начальной летописи. С этой частью концепции Рыбакова можно серьезно поспорить.
