Антропогенезис (эволюция человечества) - [209]

Но первый шанс не был использован. Сердце народа и его совесть оказались глухими к намеку судьбы. И мы получили первое свидетельство наличия в народе Иудеи предельно малого количества разрядителей черной энергии. Люди не поняли первого серьезного знака — не распознали наглядного урока, который показал, что именно ожидает каждого, кто поступит подобно Иуде, кто продолжит начатое им чудовищное дело и будет содействовать гибели невинного пророка. «Люди, державшие Иисуса, ругались над Ним и били Его;

И закрывши Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?

И много иных хулений произносили против Него».[544]

Мы видим, что разъяренная толпа продолжает расти и одержимо требовать казни Христа. Это, казалось бы, должно произвести силовое давление на тех, от кого зависит подписание приговора.

Но, несмотря на растущую ярость толпы, несмотря на, казалось бы, серьезные обвинения в адрес Иисуса, который, мол, является опасным преступником, так как сеет смуту в народе и тем «развращает» его, выводя из повиновения римскому кесарю, «называя Себя Христом Царем», несмотря на такие тяжкие обвинения ни иудейский царь Ирод,случайнооказавшийся именно в тот день в Иерусалиме, ни римский прокуратор Понтий Пилат не… находят никакой вины за обвиняемым и отпускают Его.

Появился второй шанс, более серьезный. Но он также не был принят иудеями. Они продолжали требовать суда и смертного приговора.

Тогда Понтий Пилат, которого никто бы не мог охарактеризовать как человека мудрого и тем более милосердного,вдруг почему-то фактически пытается… спасти Христа, решив…перехитритьиудеев. Он говорит им, чтобы онисамисудили Христа. Но разве римский прокуратор не знал, что закон Римской Империи не позволяет суду колониальных народов выносить смертный приговор кому бы то ни было? Конечно же, знал. Пилат знал законы иудеев. Он знал, что они скажут ему именно то, что и сказали: «нам не позволено предавать смерти никого». Хотя «по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим».[545]

Сама судьба вышла навстречу народу Иудеи. Но, увы! И этот шанс был отвергнут иудеями, немедленно уличившими Понтия Пилата в его игре. С большей силой они требовали казни.

И тут начинает все туже стягиваться кармический узел двух древних народов, потомков одной из последних ветвей чистых атлантов — римлян и маленького народа, имевшего небольшую примесь арийской крови, — иудеев[546]. Понтий Пилат, похоже, никак не хочет отягчать свою и без того нелегкую совесть. Он не хочет казнить Иисуса, ибо действительно не видит за ним никаких нарушений общественного порядка.

И у римского прокуратора, и у саддукеев, и у фарисеев, и у толпы появился еще один шанс не идти против Самой Судьбы, которая, создавая действительно необычайную ситуацию, словнодавала понять, что может совершиться нечто страшное не только для Учителя из Галилеи. Но у иудеев, которых их пророк Моисей, видно, не зря называл «жестоковыйными», дело с пробуждением интуиции так и не сдвинулось с места за полторы тысячи лет.

Но Понтий Пилат, похоже, был менее «жестоковыен». Может быть, он что-то предчувствовал. И потому онвдругвспомнил, что все это невиданноенасилие над его священной волейпроисходит в ОСОБЫЙ ДЕНЬ, И У НЕГО ЕСТЬ ШАНС НЕ СОТВОРИТЬ СУД… ВООБЩЕ! «…Итак, наказав Его, — думал Пилат, —отпущу. А ему и нужно было для праздника отпустить им одного узника». (ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЛУКИ, гл. 23(16,17).

Это, действительно, был день праздника —особый день для еврейского народа. Много веков назад в этот день Моисей их вывел «из дома рабства» — из египетского государства, где они томились в нищете и бесправии. Этот день был настолько значимым для народа, что даже римские власти, играя в демократию, сделали ему царский подарок: каждый годевреи в этот деньмогли… «нарушить» римский закон и вызволить из тюрьмы любого преступника, даже осужденного Римом на смерть.

Та пятница была ЕДИНСТВЕННЫМ ДНЕМ, когда решал не синедрион, не официальный суд Рима, а НАРОД.

Это уже былне намекСудьбы. Каждому ЛИЧНОбыл предложеноткрытыйвыборсказать во всеуслышание: «да» или «нет», «казнить» или «помиловать». Каждый выбирал свою будущую судьбу — свою и потомков.

Это был ПОСЛЕДНИЙ ШАНС.

И не только для иудеев. Для римлян — тоже. Ибо Понтий Пилат был фокусом энергии своего народа, спроецированной на землю, которая решала участь Великого Воплощенного — Сына Света, божественного Аватара. Пилат олицетворял власть Римской Империи, закон и совесть Вечного Рима. Он был звеном, кармически связывающим два народа. Одно мгновение — и узел судьбы мог затянуться настолько туго, что в будущем все участники трагедии, вновь воплощающиеся, и все, кто с ними так или иначе был связан, веками будут пытаться развязать его. Поначалу Пилат как человек, как представитель власти Рима, ведет себя так, что вызывает даже симпатию у нас, читающих Евангелия. Мало того, мы видим, что и Иисус, представ перед Пилатом, дает понять римскому прокуратору, что Он, Иисус, понимает, что Пилат выполняет свой служебный долг, который возложил на него кесарь. (Именно так нужно понимать слова Христа о власти, которая дана Пилату «свыше», что вовсе не должно быть смешиваемо с властью, «данной Богом» для вершения судеб. Такая власть — есть кармический Закон, и лишь Владыки Кармы приводят его в действие. Но, с другой стороны, власть Пилата дана ему… кармически. И в этом смысле она