Антонио Гауди - [18]
Так, литые стальные колонны нижнего этажа были выполнены известной фирмой «Игнасио Дамианс» (золотая медаль на Всемирной выставке в Барселоне 1888 г.); декоративные потолки — мастерской «Братья Вилла»; металлическая ограда, ограждения лестниц и грузовой лифт — «Неслер, Равидара и Ко».
Заметно, что Гауди продолжает в доме Ботинес тему епископского дворца: «крепостной» облик, подчеркнутый угловыми башенками со шпилями и монументальным входом; ров-приямок для освещения и вентиляции обширного подвала, использовавшегося как склад для торговых контор, размещенных на первом этаже. Это первый из доходных домов, построенных Гауди, и его структура сугубо функциональна[15]: апартаменты владельцев в бельэтаже, восемь квартир (по четыре на этаже) — на третьем и четвертом. При восприятии в ракурсе с северного угла почерк Гауди проступает заметнее, чем при взгляде в «лоб». Здесь шпиль угловой башенки сделан двухъярусным и увенчан флюгером сложного рисунка, а сочленение опорного конуса и арочных опор в приспущенном и заглубленном углу здания сразу же опознается как работа мастера.
Единственный раз в своей практике Гауди создает четырехскатную кровлю с сильным уклоном (по деревянным стропилам) из натурального серого шифера. Несомненно, архитектор принял во внимание, что в Леоне снег нередко задерживается на крышах: над первыми тремя этажами протянуты сильные наклонные полки, что придает дому дополнительную нарядную графич-ность.
И в этой второстепенной для творчества Гауди работе мастер экспериментирует. Мы уже упомянули литые стальные колонны первого этажа — в подвале им соответствуют обычное для архитектора чередование опор, но на этот раз выполненных попеременно из кирпичной кладки и литого железа. Наружные стены здания фактически самонесущие — всю тяжесть этажей принимают на себя колонны каркаса. Выше второго этажа по ним уложены стальные балки и несущие перегородки толщиной всего в один кирпич. Это смелое решение намного опережает свое время и заново изобретается архитекторами «эспри нуво».
К сожалению, городская сберегательная касса Леона, приобретшая дом Ботинес в 1931 г., в 50-х годах провела реконструкцию здания в нижнем этаже, облицевав опоры мраморными плитами и совершенно переделав лестницы (фрагменты их ограждения находятся теперь в музее Парка Гуэль).
Здание миссий в Танжере (проект). 1892–1893
Склады Гуэль в Гаррафе. 1895—1900
На этих двух небольших работах целесообразно остановиться особо, поскольку в них совершенно различным образом проступает уже в полную силу окончательное высвобождение Гауди от следования впрямую (в гаудианском смысле, разумеется) какой бы то ни было четкой традиции.
Известно, что один из чертежей для здания францисканских миссий (к строительству не приступили) был выставлен в кабинете архитектора и он всегда с удовольствием демонстрировал его посетителям, явственно придавая этой работе большое значение. Не удивительно: в этом «замке Фата-Морганы» в еще относительно схематичном виде громоздятся рядом друг с другом башни, которые мы увидим затем на фасаде Рождества храма Саграда Фамилиа[16].
В огромной усадьбе Гуэля, постоянного заказчика архитектора, Гауди возводит въездные ворота с домом привратника и жилой дом для служащих, работавших на винных складах синьора (сами склады занимали древние сооружения, некогда принадлежавшие Кафедральному собору Барселоны). Казалось бы, Гауди продолжает здесь традицию неоготики, однако в действительности перед нами нечто вроде свободного этюда на готическую тему. Симметричный в верхней части шипец внизу разрастается, теряет определенность формы; усилие, ясно выраженное сходящимися на угол параболическими проемами, вдруг передается перемычке над вдвое большим арочным проемом; параболическая фальшарка над воротами пронизана прямоугольными отверстиями; шипцу и колоколенке отвечает у противоположного конца здания напоминающая мавританскую голубятню труба камина… В перголе над терраской обнаженные в нижней части тонкие кирпичные арки предвещают уже тему наклонных опор, которая увлечет мастера без остатка.
Дом Кальвет. 1898—1900
Второй доходный дом был спроектирован и построен Гауди для фабрикантов тканей по соседству с монашеским колледжем — в том районе Барселоны, который по сей день именуется кварталом фабрикантов. Нежилой первый этаж занят конторскими помещениями, подвал — складом готовых тканей, четыре этажа отведены для квартир.
При первом, поверхностном взгляде главный фасад дома Кальвет кажется мало отличающимся от псевдобарочных зданий, каких много во всех крупных европейских городах. Однако по мере рассматривания «обычность» фасада оказывается обманчивой. Пять мягких по очертаниям арок первого этажа образуют самостоятельную тему вместе с декоративными пилястрами между ними, словно составленными из текстильных бобин. В отличие от монументализованного входа дома Ботинес здесь вход зафиксирован очень легко — приспущенностью входной арки по сравнению с соседними, скругленным треугольником эркера над входом и скульптурным решением кронштейна[17], поддерживающего эркер.
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Книга И. Аронова посвящена до сих пор малоизученному раннему периоду жизни творчества Василия Кандинского (1866–1944). В течение этого периода, верхней границей которого является 1907 г., художник, переработав многие явления русской и западноевропейской культур, сформировал собственный мифотворческий символизм. Жажда духовного привела его к великому перевороту в искусстве – созданию абстрактной живописи. Опираясь на многие архивные материалы, частью еще не опубликованные, и на комплексное изучение историко-культурных и социальных реалий того времени, автор ставит своей целью приблизиться, насколько возможно избегая субъективного или тенденциозного толкования, к пониманию скрытых смыслов образов мастера.Игорь Аронов, окончивший Петербургскую Академию художеств и защитивший докторскую диссертацию в Еврейском университете в Иерусалиме, преподает в Академии искусств Бецалель в Иерусалиме и в Тель-Авивском университете.
Статья Владимира Кричевского (графический дизайнер, искусствовед) для журнала «Шрифт».
В книге подробно и увлекательно повествуется о детстве, юности и зрелости великого итальянского композитора, о его встречах со знаменитыми людьми, с которыми пересекался его жизненный путь, – императорами Францем I, Александром I, а также Меттернихом, Наполеоном, Бетховеном, Вагнером, Листом, Берлиозом, Вебером, Шопеном и другими, об истории создания мировых шедевров, таких как «Севильский цирюльник» и «Вильгельм Телль».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Потрясающее открытие: скульпторы и архитекторы Древней Греции — современники Тициана и Микеланджело! Стилистический анализ дошедших до нас материальных свидетелей прошлого — произведений искусства, показывает столь многочисленные параллели в стилях разных эпох, что иначе, как хронологической ошибкой, объяснить их просто нельзя. И такое объяснение безупречно, ведь в отличие от хронологии, вспомогательной исторической дисциплины, искусство — отнюдь не вспомогательный вид деятельности людей.В книге, написанной в понятной и занимательной форме, использовано огромное количество иллюстраций (около 500), рассмотрены примеры человеческого творчества от первобытности до наших дней.