Антони Адверс, том 2 - [67]
Антони подвели к донье Мерседес, матушке генерал-губернатора. Она сидела в кресле-каталке, обернутая тяжелыми кружевными складками. Мармозетка с личиком бородатого грошика пряталась на увядшей груди. Сухой кашель старухи и верещание обезьянки временами прорывались сквозь приглушенный людской говор, журчание воды и шуршание листьев. Однако из молодежи еще никто не появлялся. Похоже, все чего-то ждали.
Тем временем дряхлый дон Алонсо ударил высоким, украшенным лентами жезлом перед епископом, желчным темнолицым господином в тугом клерикальном парике и с массивным кольцом, знаком своего сана, на пальце; перед команданте полиции, доном Хесусом Блехо; перед сеньором Гомесом Кальдероном, богатым плантатором, и мистером Джеймсом Дрейком, влиятельным английским купцом. Представляя Антони, старый придворный кланялся каждому с точно выверенной мерой подобострастия.
Начали появляться гарнизонные офицеры в широкополых соломенных шляпах с тяжелым серебряным позументом. В их внешности не было ровным счетом ничего воинственного. Прибыли два-три иностранных консула с женами. Когда Антони с доном Алонсо обошли всех, у общества сложилось мнение, что еще один богатый молодой англичанин проездом оказался на Кубе и привез генерал-губернатору какие-то письма. Объяснение возникло само собой, Антони оставалось только кивать.
- Я так страдаю от влажного климата, - сказала донья Мерседес, растроганная тем, что молодой господин посочувствовал ее кашлю. - Одна Пресвятая Дева ведает, как я переживу обратный путь с доном Луисом. Его Преподобие обещал дать мне в дорогу волос святой Терезы в бутылочке. Ах, он так добр. Я говорила, как вы добры, Ваше Преподобие, - окликнула она проходящего мимо епископа. Тот подошел, угрюмый и утомленный. - Вы не забудете прислать бутылочку? - спросила старуха.
- Вы получите ее завтра же, - сказал епископ, делая пометку в черной записной книжке с золотым крестом. Донья Мерседес глядела на него со старческим обожанием, беззубыми деснами покусывая ухо своей мармозетки.
- Дон Антонио англичанин и едва ли понимает, как много значит для меня ваша доброта.
- Дон Антонио, как меня известили, добрый католик, - отвечал епископ. - Это он привез в Реглу чудотворное изображение Мадонны.
- Не совсем так, сударь, - поправил Антони. - Я всего лишь прибыл с тем же кораблем.
Старуха теперь глядела на обоих с живым интересом. Она заговорила о происшествии в Регле. Очевидно, в городе только его и обсуждали. В промежутках между восторженно-благочестивыми и удивленными восклицаниями доньи Мерседес епископ пытался прощупать Антони. Он, словно кот, кружил вокруг темы чуда, но, к своему разочарованию, не услышал ничего нового.
- Видите ли, сеньор, - сказал он, когда они с Антони, поклонившись, отошли от доньи Мерседес, - положа руку на сердце, я рад, что повстречался с вами. Давайте на минутку присядем. Мне уже упоминали о вас - ваш друг сеньор Чибо, мы говорили с ним только сегодня. Все, что вы рассказали о чуде в Регле, подтверждает его слова. - Епископ ласково улыбнулся. - Я вам признателен. Однако надеюсь, что более ни одна из столь благоразумно доставленных сюда статуй не окажется чудотворной. Нежелательно, чтоб эпоха чудес возвращалась во всей своей полноте. Нынешнее маловерное поколение не готово к этому. Надеюсь, вы понимаете мой консерватизм, сеньор? Как по-вашему? - Он наклонился вперед, держа двумя руками трость, положил верхнюю губу на массивный золотой набалдашник и устремил взор в сад.
- Уверен, Ваше Преподобие может не опасаться чего-либо непредвиденного, - сказал Антони. - Статуи, которые распродает сейчас капитан Джорхем, замечательны разве что своей ценой. Конечно, я не претендую на пророческое наитие, просто на некое предчувствие.
- Ах, вы сняли с моих плеч огромную тяжесть, - сказал епископ, отрывая губу от набалдашника. - В том, что касается чудес, церковные власти предпочитают умеренность. На Кубе и так происходит вспышка несанкционированного религиозного возбуждения. Как бдительный пастырь, я чувствую, что ее надо бы остудить. Кстати, сеньор, мне сообщили, что вы присутствовали при том, как известный вам французский монах помешал публичной порке раба. Очень, очень прискорбное происшествие!
- Ваше Преподобие весьма осведомлены о том, что происходит в Гаване.
- Весьма, - отвечал епископ. - Сегодня же меня под большим секретом уведомили, что вы в самом скором времени отбываете в Африку при довольно благоприятных обстоятельствах.
- Карло не должен был об этом говорить, - отвечал Антони с досадой.
- Ах, дон Антонио, не говорите так. Он знал, с кем откровенничает! В конце концов, мы все здесь союзники. - Он обвел тростью сад. - Я даже склонен понять вашу привязанность к брату Франсуа. Вы еще очень молоды. Но вы должны понять наше долготерпение и ту затруднительную ситуацию, в которой я оказался. Светские власти требуют, чтобы я ограничил опасные действия брата Франсуа. - Епископ многозначительно помолчал.
- Сын мой, мне представляется, что если бы в предстоящем путешествии вы взяли на себя попечение о брате Франсуа, вы оказали бы ему большую услугу. Собственно, я уже распорядился, чтобы его, э, перевели в Африку. Мы только что беседовали об этом с генерал-губернатором. Он все понимает и посоветовал мне обратиться к вам лично, ибо для доброго монаха переезд окажется несколько неожиданным. Насколько я понимаю, вы отплываете в самом скором времени. Кстати, Его Превосходительство хотел бы побеседовать с вами до того, как вы покинете дворец. - Он встал. - Я очень доволен нашей беседой, дон Антонио, и буду молиться за благополучный исход вашего плаванья. - Не ожидая ответа, он с улыбкой зашагал прочь.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.
Истории жизни самых интересных и ярких исторических личностей эпохи средневековья, рассказанные известным историком Наталией Басовской собраны в этой книге. Герои, злодеи, роковые женщины, владыки полумира и бунтари любили, ненавидели, боролись, проигрывали и побеждали много лет назад, но их судьбы волнуют нас до сих пор. Все их тайны приоткрывает перед читателем знаменитый историк. Что связывало Ричарда Львиное сердце и короля Франции? Кто был более жесток, чем герцог Альба? Кого на самом деле любила Жанна д’Арк? Все ответы в этой книге.
С началом революции неисправимый авантюрист Максим Артурович Пятницкий, полковник Пьят, попадает в весьма непростое положение. Чудом избежав позорной смерти и не представляя, что ждет его в будущем, он оказывается на борту перегруженного беженцами британского судна «Рио-Круз», направляющегося в Константинополь. Рассчитывая найти применение своим талантам изобретателя, Пьят планирует совершить путешествие по Европе, а затем осесть в Лондоне. Однако судьба распоряжается иначе, и настоящий водоворот событий захватывает его в Америке, где он становится героем многочисленных скандалов.
По страницам популярного цикла исторических романов Переса-Реверте шагает со шпагой в руке бесстрашный воин армии испанского короля, а в свободное от сражений время дуэлянт, авантюрист, благородный разбойник и наемный убийца, человек чести Диего Алатристе, которого за его неимоверную храбрость называют капитаном. В романах, продолжающих цикл, он все так же ходит по острию клинка и попадает в опасные ситуации, из которых человек ординарный вряд ли выйдет живым, – встает на пути злодея, задумавшего преступление века, едва не делается жертвой любви к великой актрисе, бороздит просторы Средиземного моря, сражаясь с турками и пиратами, а в Венеции должен совершить непростую миссию в привычной для себя роли наемного убийцы. Автор прославленных интеллектуальных детективов «Фламандская доска», «Клуб Дюма», «Кожа для барабана» в цикле о капитане Алатристе смело ведет игру на поле, где оставили яркий след такие знаменитые мастера авантюрно-исторических романов, как Александр Дюма, Рафаэль Сабатини, Эмилио Сальгари, и нисколько не уступает им.
В книгу литератора, этнографа, фольклориста и историка С. В. Фарфоровского, расстрелянного в 1938 г. «доблестными чекистами», вошли две повести о первобытных людях — «Ладожские охотники» и «Ледниковый человек». В издание также включен цикл «Из дневника этнографа» («В степи», «Чеченские этюды», «Фольклор калмыков»), некоторые собранные Фарфоровским кавказские легенды и очерки «Шахсей-вахсей» и «Таинственные секты».
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.