Антони Адверс, том 2 - [67]
Антони подвели к донье Мерседес, матушке генерал-губернатора. Она сидела в кресле-каталке, обернутая тяжелыми кружевными складками. Мармозетка с личиком бородатого грошика пряталась на увядшей груди. Сухой кашель старухи и верещание обезьянки временами прорывались сквозь приглушенный людской говор, журчание воды и шуршание листьев. Однако из молодежи еще никто не появлялся. Похоже, все чего-то ждали.
Тем временем дряхлый дон Алонсо ударил высоким, украшенным лентами жезлом перед епископом, желчным темнолицым господином в тугом клерикальном парике и с массивным кольцом, знаком своего сана, на пальце; перед команданте полиции, доном Хесусом Блехо; перед сеньором Гомесом Кальдероном, богатым плантатором, и мистером Джеймсом Дрейком, влиятельным английским купцом. Представляя Антони, старый придворный кланялся каждому с точно выверенной мерой подобострастия.
Начали появляться гарнизонные офицеры в широкополых соломенных шляпах с тяжелым серебряным позументом. В их внешности не было ровным счетом ничего воинственного. Прибыли два-три иностранных консула с женами. Когда Антони с доном Алонсо обошли всех, у общества сложилось мнение, что еще один богатый молодой англичанин проездом оказался на Кубе и привез генерал-губернатору какие-то письма. Объяснение возникло само собой, Антони оставалось только кивать.
- Я так страдаю от влажного климата, - сказала донья Мерседес, растроганная тем, что молодой господин посочувствовал ее кашлю. - Одна Пресвятая Дева ведает, как я переживу обратный путь с доном Луисом. Его Преподобие обещал дать мне в дорогу волос святой Терезы в бутылочке. Ах, он так добр. Я говорила, как вы добры, Ваше Преподобие, - окликнула она проходящего мимо епископа. Тот подошел, угрюмый и утомленный. - Вы не забудете прислать бутылочку? - спросила старуха.
- Вы получите ее завтра же, - сказал епископ, делая пометку в черной записной книжке с золотым крестом. Донья Мерседес глядела на него со старческим обожанием, беззубыми деснами покусывая ухо своей мармозетки.
- Дон Антонио англичанин и едва ли понимает, как много значит для меня ваша доброта.
- Дон Антонио, как меня известили, добрый католик, - отвечал епископ. - Это он привез в Реглу чудотворное изображение Мадонны.
- Не совсем так, сударь, - поправил Антони. - Я всего лишь прибыл с тем же кораблем.
Старуха теперь глядела на обоих с живым интересом. Она заговорила о происшествии в Регле. Очевидно, в городе только его и обсуждали. В промежутках между восторженно-благочестивыми и удивленными восклицаниями доньи Мерседес епископ пытался прощупать Антони. Он, словно кот, кружил вокруг темы чуда, но, к своему разочарованию, не услышал ничего нового.
- Видите ли, сеньор, - сказал он, когда они с Антони, поклонившись, отошли от доньи Мерседес, - положа руку на сердце, я рад, что повстречался с вами. Давайте на минутку присядем. Мне уже упоминали о вас - ваш друг сеньор Чибо, мы говорили с ним только сегодня. Все, что вы рассказали о чуде в Регле, подтверждает его слова. - Епископ ласково улыбнулся. - Я вам признателен. Однако надеюсь, что более ни одна из столь благоразумно доставленных сюда статуй не окажется чудотворной. Нежелательно, чтоб эпоха чудес возвращалась во всей своей полноте. Нынешнее маловерное поколение не готово к этому. Надеюсь, вы понимаете мой консерватизм, сеньор? Как по-вашему? - Он наклонился вперед, держа двумя руками трость, положил верхнюю губу на массивный золотой набалдашник и устремил взор в сад.
- Уверен, Ваше Преподобие может не опасаться чего-либо непредвиденного, - сказал Антони. - Статуи, которые распродает сейчас капитан Джорхем, замечательны разве что своей ценой. Конечно, я не претендую на пророческое наитие, просто на некое предчувствие.
- Ах, вы сняли с моих плеч огромную тяжесть, - сказал епископ, отрывая губу от набалдашника. - В том, что касается чудес, церковные власти предпочитают умеренность. На Кубе и так происходит вспышка несанкционированного религиозного возбуждения. Как бдительный пастырь, я чувствую, что ее надо бы остудить. Кстати, сеньор, мне сообщили, что вы присутствовали при том, как известный вам французский монах помешал публичной порке раба. Очень, очень прискорбное происшествие!
- Ваше Преподобие весьма осведомлены о том, что происходит в Гаване.
- Весьма, - отвечал епископ. - Сегодня же меня под большим секретом уведомили, что вы в самом скором времени отбываете в Африку при довольно благоприятных обстоятельствах.
- Карло не должен был об этом говорить, - отвечал Антони с досадой.
- Ах, дон Антонио, не говорите так. Он знал, с кем откровенничает! В конце концов, мы все здесь союзники. - Он обвел тростью сад. - Я даже склонен понять вашу привязанность к брату Франсуа. Вы еще очень молоды. Но вы должны понять наше долготерпение и ту затруднительную ситуацию, в которой я оказался. Светские власти требуют, чтобы я ограничил опасные действия брата Франсуа. - Епископ многозначительно помолчал.
- Сын мой, мне представляется, что если бы в предстоящем путешествии вы взяли на себя попечение о брате Франсуа, вы оказали бы ему большую услугу. Собственно, я уже распорядился, чтобы его, э, перевели в Африку. Мы только что беседовали об этом с генерал-губернатором. Он все понимает и посоветовал мне обратиться к вам лично, ибо для доброго монаха переезд окажется несколько неожиданным. Насколько я понимаю, вы отплываете в самом скором времени. Кстати, Его Превосходительство хотел бы побеседовать с вами до того, как вы покинете дворец. - Он встал. - Я очень доволен нашей беседой, дон Антонио, и буду молиться за благополучный исход вашего плаванья. - Не ожидая ответа, он с улыбкой зашагал прочь.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.