Антони Адверс, том 2 - [66]
В отдалении музыкально динькнул колокольчик. Дверь открылась.
- Свечи, Педро.
Внесли зажженные свечи.
- В этой процедуре есть что-то по-детски захватывающее, - сказал губернатор, плавя воск для печати в маленькой сковородочке. Он закашлялся от едкого воскового дыма.
Внезапно перед глазами Антони встала библиотека мистера Юдни в Ливорно. Он увидел себя оборванным, косноязычным подкидышем с монашеской шляпой в руке. Вот кем он был! Он вспомнил. Он искал своего места в мире. А сейчас... Сейчас он следит, как наместник испанского короля на Кубе запечатывает документы, касающиеся этого же самого подкидыша. Ради этого он обошел полсвета, он шел сюда одиннадцать лет из библиотеки мистера Юдни. Почему не собрать все и не запечатать воском? Вот он течет на бумагу из маленькой сковородочки. Скоро печати застынут, затвердеют раз и навсегда. Флоренс Юдни... Где те косички?.. Миссис Дэвид Париш, спасибо! Долорес, как ты хороша! Через три года, возможно... через три года, кто знает?
- Ваше Превосходительство, я с вами, - тихо сказал Антони.
- Хорошо! - сказал Лас-Касас. - И даже лучше, вы не сразу заглотили золотой крючок.
Губернатор улыбнулся и придавил последнюю печать.
- Ну, - сказал он, - раз вы со мною, вы, вероятно, не откажетесь побыть и с обществом в саду. Я угадал? - Он рассмеялся и положил запечатанные копии в портфель. - Два другие экземпляра останутся у меня и герра Мейера. К своему я приложу конфиденциальный меморандум для маркиза, чтобы тот был в курсе дела. Теперь идемте в сад, дон Антонио... - Он пристально взглянул на Антони.
- Ваше Превосходительство?
- Поздравляю вас. Позвольте представить вас друзьям короля.
Они вместе прошли через комнату. Сердце у Антони колотилось. Однако, к его удивлению, они прошли мимо двери.
- Как я вам в качестве политика? - спросил губернатор. - Мне пришлось учиться этому здесь. - Он скривился. - Однако я не первый испанский наместник, который оказывается на Кубе в одиночестве. Взгляните сюда! - Они остановились перед картиной прямо напротив губернаторского секретера, но в противоположном конце покоя. Это был портрет дона Филипа IV.
- Можно назвать эту картину портретом ушедших лет. Копия Веласкеса. Один из моих предшественников повесил ее здесь почти столетие назад.
Из глубоких складок черного бархатного занавеса бледный и скучающий дон Филип смотрел на них так, словно их нет. Золотые колечки волос над бледным суровым лбом сверкали не теплее голубых рыбьих глаз под ними. С видом бесконечного отвращения и с улыбкой, в которой затаенная жестокость была единственным подобием человечности, дон Филип натягивал длинные тонкие перчатки.
- Видите? - сказал Лас-Касас. - Это король, который приказал казнить солдата, подхватившего его, когда он падал с лестницы. Государственная измена! Воспрепятствовать монарху! - По лицу губернатора пробежала печальная усмешка. - Королям не обязательно быть политиками, - продолжал он. - Иное дело наместники. Иногда они предпочитали иметь лестницу, по которой можно скатиться вдали от посторонних глаз. Даже столетие назад...
Он потянул картину на себя. Она отворилась, как дверь. За ней уходили в стену узкие ступеньки. Они спустились по двум пролетам и неожиданно оказались в тропическом саду.
Сад за давностью лет успел позабыть, что был когда-то патио. Гладкие серые стволы исполинских пальм взмывали к далеким стрельчатым окнам, к сияющему готическому своду, который скорее покачивался, чем покоился на изящно изогнутых капителях своих естественных опор. Взор терялся в перистых лиственных арках или устремлялся в дымку живых колонн, чтобы наткнуться на потемневшую от времени дворцовую стену. Это был древний двор Лос-Молиноса, гением безвестного архитектора превращенный в официальный рай испанских вице-королей.
Череда низких террас, обрамленный каменными парапетами, на которых росла трава и гигантские кактусы в зеленых каменных кадках, ровными ступенями спускалась к центру сада. Там, посреди ровной травянистой лужайки, был устроен фонтан. Бьющая под сильным напором вода рассыпалась мелкими брызгами. Она-то и придавала саду главное очарование. Она жалобно журчала в скрытых под землею трубах, словно поток, отклоненный от своего русла, дабы освежать сад, все еще немного сетовал на судьбу. Трудно сказать, что именно не смолкало: голос ветра в пальмовых кронах или ток невидимой воды. Это был монотонный гул, присущий саду и столь же естественный, как прохладная тень исполинских пальм.
- Когда-то здесь обитало древнее племя павлинов, - сказал Лас-Касас, когда они стояли на верхних ступенях ведущей к фонтану лестницы. - Мне напомнили о них платья гуляющих между деревьями дам. Жаль, что фижмы и парча выходят из моды. Скоро мы не будем знать, что делать в таких садах. Что до павлинов - от них пришлось отказаться. Они невыносимо кричали по утрам - словно режут стекло. Но идемте, я вижу, нас ждут.
У подножия лестницы их поджидал глубокий старик в наряде, который уместно смотрелся бы в Эскуриале лет двадцать-тридцать назад. Дон Алонсо де Гусман служил в Лос-Молиносе церемониймейстером при четырех предыдущих наместниках, и, хотя ему близилось к восьмидесяти, ухитрялся даже в атмосферу неофициального собрания привнести дух застывшего этикета, позабытый уже и в Испании. Ему Лас-Касас и вручил Антони. Началась череда официальных представлений.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.