Антони Адверс, том 2 - [129]
К утру ветер улегся, дождь перестал. Свет наконец пробился через темный, разбухший балдахин, медленно влекомый ветром над самыми верхушками деревьев. Пришла новая напасть. На них набросились несметные полчища москитов и гнуса. Пятидесятирукое индуистское божество и то не смогло бы отбиться от стольких насекомых. Укусы доводили до исступления. Москиты налетали серыми стаями и сосали кровь.
Теперь они видели, куда их занесло. Это была плоская песчаная отмель, ярдов сто длиной и двадцать шириной. Ее острый нос указывал вверх по течению. Самое высокое место было всего в нескольких футах над водой. Это был крокодилий караван-сарай и любимое пристанище скорпионов. Чудо, что им удалось высадиться в темноте и добраться до деревьев. Вода прибывала, из-под корней вылезали все новые крокодилы, большие и маленькие. Пять или шесть кружили под деревьями, злобно огрызаясь друг на друга. Все кру растеряли свои копья. Лодка не возвращалась. Обезьяна вертела головой и постанывала, расчесывая оранжевый зад. Хуан сидел на нижней ветке, лицо у него было красное, опухшее и походило на обезьянью задницу. Однако никто не смеялся.
- Что дальше, хозяин? - еле ворочая губами, выговорил Хуан.
- Завтрак, - сказал Антони, силясь улыбнуться.
- Ага, для крокодила, - отозвался Хуан.
Он прислонился к стволу, символ распухшего отчаяния. Кру сидели на ветвях, как мокрые черные вороны на гротескных виселицах, и молчали.
Совершенно очевидно, делать было нечего. Они и не делали. Сидели. Антони горел, как в огне, его лихорадило. Он нашел развилку поудобнее, устроился в ней и решил подумать, но вместо этого задремал. Ветер прогнал гнус. Однако тело было уже отравлено насквозь. Глаза заплыли и не открывались. Вдруг все закричали хором. С деревьев неслись отчаянные вопли, обезьянка подвывала. Это они услышали звуки выстрелов ниже по течению.
Что если лодка опять пройдет мимо? Ведь может. Сам Антони ничего не видел, только проблески света через раздутые до глаз щеки. Он стянул рубаху и замахал ею, вопя до хрипоты.
Громогласный звук гонга прозвучал отсрочкой смертного приговора. Крики, выстрелы. Крокодилы не хотели покидать насиженный остров. Казалось, все происходит где-то далеко. Антони было безразлично. Руки и ноги распухли и не двигались. Он горел от ног до макушки. Смутно он почувствовал, что его снимают с дерева. Его окатили чем-то божественно холодным, унимающим зуд. В рот влили превосходной голландской водки. Он закашлялся.
"Можно лечь и спать. Никаких молний в черном лесу, никаких москитов. Можно лечь и спать. Можно..."
Через три часа они были в Бангаланге и его несли вверх по холму. Нелета, плача, уложила его в постель. Он ее не видел. Это она послала лодку. Ему было все равно.
- Не мешайте спать, говорю вам, не мешайте спать. - Он провалился в отравленное забытье.
Через два дня опухлость спала, он смог подниматься с кровати. Однако он чувствовал себя обессиленным, под глазами появились большие белые круги. Если бы не они, лицо его походило бы на бронзовую маску. Он и впрямь загорел, однако пользу от проведенных на барьерном рифе дней свела на нет последняя ночь на песчаной отмели. Он не слушал ничьих советов. Фердинандо говорил, нужно пить двойную порцию хинного настоя, чтобы победить лихорадку. Но Антони опротивела горечь. Вместо этого он постоянно курил и пил пунш. Вино кончилось. К обеду он тупел, тогда ему удавалось немного поспать. Иногда он просиживал всю ночь с сигарой у рта.
Нелета с жадностью накинулась на него после разлуки. Он пытался извлекать пассивное удовольствие из ее страсти. Это распаляло ее еще больше. По утрам он лежал со следами ее зубов на груди, вставать ему было лень и незачем. Снаружи временами лил дождь. Лес дышал влажными испарениями. Изредка выглядывало солнце, на несколько минут превращая двор и комнату в подобие турецкой бани. По утрам он находил в башмаках голубую плесень. Одежда отсырела.
Неделя неожиданно и необычно ясной погоды внезапно вернула ему волю к действию. Он спустился в док, проследить, как оставшихся невольников грузят на "Эль Аргонаутико", присланный из Гаваны корабль. Теперь бараки опустели. Антони чувствовал облегчение. Теперь несколько месяцев не будет караванов, они не приходят в дождливый сезон. Корабль привез много почты, в том числе из Ливорно.
Мистер Бонифедер при смерти - а письмо написано пять месяцев назад. Вероятно, старика уже нет в живых. Антони помедлил над письмом, удивляясь, что известие не вызвало у него почти никаких чувств. Он утратил способность к переживаниям. Он велел откупорить бутылку вина и выпил в конторе у Фердинандо, чего раньше себе не позволял. Две бутылки малаги вызвали легкое ощущение грусти. Фердинандо теребил его расспросами, куда записать выданные брату Франсуа деньги. Он обругал и Фердинандо, и брата Франсуа, продолжая бесстрастно вскрывать письма.
... Мистер Бонифедер поручил мне написать капитану Биттерну в Гибралтар, чтобы он забрал вас из фактории Гальего и отвез в Ливорно. Он жаждет повидаться с вами, пока не поздно. "Единорог" ожидается в Гибралтаре со дня на день. Напишите туда капитану Биттерну и сообщите широту и долготу Рио-Понго. Обязательно пришлите ему эти сведения. Он не знает Перцового берега. "Единорог" в последнее время взял много призов. Война с Испанией обогащает английских каперов, et cetera... Как вам жизнь среди золотых дикарей? Макнаб и наша общая Вера в добром здравии...
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
Имеет мало общего с жизнью реально существовавшего великого царя и полководца.
Творчество писателя и историка Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905) обширно и разнообразно. Его многочисленные исторические сочинения, как художественные, так и документальные, всегда с большим интересом воспринимались современным читателем, неоднократно переиздавались и переводились на многие языки.Из богатого наследия писателя в данный сборник включены два романа: «Господин Великий Новгород», в котором описаны трагические события того времени, когда Московская Русь уничтожает экономическое процветание и независимость Новгорода, а также «Державный Плотник», увлекательно рассказывающий о времени Петра Великого.
Пьер Амброзио Курти (годы жизни не установлены) – итальянский писатель, мастер исторического повествования, засвидетельствовавший своими произведениями глубокое знание древней римской жизни.В романе «Под развалинами Помпеи», окончание которого публикуется во втором томе данного издания, живой кистью художника нарисована картина римского общества в самый интересный и поучительный с исторической точки зрения период римской истории – в эпоху «божественного» императора Августа. На страницах романа предстанут перед читателем Цицерон, Гораций, Тибулл, Проперций, Федр, Овидий и другие классики Древнего Рима, а также императоры Август, Тиверий, Калигула, Клавдий и Нерон.
Эдуард Андреевич Гранстрем (1843–1918) — издатель, писатель, переводчик; автор многих книг для юношества. В частности, приключенческая повесть «Елена-Робинзон» была очень любима детьми и выдержала несколько переизданий, как и известная «почемучкина книжка» для девочек «Любочкины отчего и оттого». Широкую известность в России приобрели его книги «Столетие открытий в биографиях замечательных мореплавателей и завоевателей XV–XVI вв.» (1893), «Вдоль полярных окраин России» (1885). Гранстрем был замечательным переводчиком.
Пьер Алексис Понсон дю Террайль, виконт (1829–1871) — один из самых знаменитых французских писателей второй половины XIX века; автор сенсационных романов, которые выпускались невиданными для тех лет тиражами и были переведены на многие языки, в том числе и на русский. Наибольшую известность Понсону дю Террайлю принес цикл приключенческих романов о Рокамболе — человеке вне закона, члене преступного тайного общества, возникшего в парижском высшем свете. Оба романа, представленные в данном томе, относятся к другой его серии — «Молодость Генриха IV», на долю которой также выпал немалый успех.
Серия: "Стрела" Во время строительных работ в Керчи в подполе разрушенного дома находят золотую вазу с изображениями из скифского быта и ряд других предметов. Как они туда попали, из какого кургана их добыли, кто были люди, их спрятавшие, - археологи или злоумышленники? Над решением этих и многих других вопросов, связанных с находкой, работает группа археологов. Разгадывая одну загадку за другой, они находят следы тех, кто добрался до сокровищ, а затем находят и самый курган. Находки помогают ученым сделать серьезный вклад в историю скифских племен.