Антони Адверс, том 2 - [10]
- Когда-то я смотрел на тебя сверху. Помнишь?
Антони чувствовал, как невесомы старческие руки. Жалость сжала ему горло. Женщина запела каденцию. Антони внезапно смутился.
- У меня к вам письмо от мистера Бонифедера, - сказал он неловко.
Отец Ксавье рассмеялся.
- Рекомендации, я полагаю. "Любое содействие, оказанное вами сему достойному и многообещающему молодому джентльмену, будет воспринято как личная услуга вашему покорному слуге...", а? Итак, мы в официальных взрослых отношениях. Идем, сынок. Я приму тебя, как, я уверен, ты того заслуживаешь, с письмом или без письма.
Он взял Антони под руку и повел через двор к маленькой зарешеченной двери, такой узкой, что большая колонна совершенно ее заслоняла. Взяв из ниши оставленную там свечу и загородив ее ладонью от ветра, старик начал подниматься по длинной узкой лестнице.
Дом ветвился, как дерево. Тысячи закрытых дверей таинственно вырисовывались в сотне ведущих в никуда коридоров. Антони не мог отделаться от ощущения, что уже бывал здесь. Ему не верилось, что священник сумеет отыскать свою комнату. Тишина давила, но, чем выше они поднимались, тем менее враждебным становился дом. Теперь стало понятно: он не умер, но спит. Люди еще вернутся сюда и будут счастливы. Здесь не как в саду. В доме было тепло и сухо, пыльно.
Оба бессознательно сбились на прежний шаг, как будто прогуливались по коридорам монастыря. Отец Ксавье ступал медленнее, словно рядом ребенок, шаги Антони стали короче и чаще. Антони не заметил этого, но заметил священник. В трепещущем свете свечи расширенные синие вены на руках отца Ксавье выпирали узлами. Мягкий фарфоровый свет проникал через тонкие пальцы и освещал лицо, словно оно лучилось изнутри.
Они шли по бесконечным коридорам, поднимались по колодцам лестничных пролетов, и казалось - отец Ксавье никак не связан с этим домом, со всем, что в нем, с осыпавшимися фресками, которые возникают в свете свечи обрывками ласковых сновидений и тут же исчезают. Он один держал в руке свечу, которая освещала причудливые сцены природы и творения рук человеческих, он вызывал их из мрака и возвращал во мрак. Оставалось лишь его лицо, светящееся как бы изнутри. Антони гадал, что бы значило это впечатление.
Они остановились перед дверью, по внешности точно такой же, как сотни других, мимо которых они прошли, но ее-то отец Ксавье без колебаний открыл железным ключом.
Дверь открывалась в небольшую чердачную комнатку. Через слуховое окно лился лунный свет и заглядывали несколько тусклых звездочек. Несмотря на полумрак, Антони сразу почувствовал себя уютно. Отец Ксавье показал ему на стул и зажег еще несколько свечей. Антони увидел, что сидит на том самом стуле с бахромой, который так занимал его в детстве. Интересно, через сколько передряг прошел этот стул, прежде чем попасть сюда?
Удивительное дело - стоило запереть дверь, и самые воспоминания о запутанном лабиринте под ними и вокруг улетучились. Они оказались в удобно обставленном светящемся пузыре, который висел в пространстве, равно защищенный и независимый от внешнего мира. Хворост, на котором священник готовил себе ужин, еще дотлевал, и в комнате было слишком жарко. Отец Ксавье пошире распахнул окно, и сразу со двора донеслись звуки арфы.
Священник выразительно покрутил пальцем у виска.
- Сочиняет оперу, которая никогда не будет исполнена, - сказал он. - Пожилая родственница Бриньолей, они сдали ей привратницкую на десять лет. Иногда ее музыка немного утомляет. Давай закроем окно. Что ты сказал?
Он закрыл ставни и плеснул на угли воды. Когда шипение стихло, он оперся на каминную полку и посмотрел на Антони.
- Помнишь комнату в моем старом доме?
- Сейчас мне кажется, что я никогда и не покидал ее, отче.
- А это твои книги, те, что с картинками. - Отец Ксавье с улыбкой погладил кожаные корешки, не поворачиваясь к ним. - Ведь с них начался твой мир, разве не так? Ах, что ни говори, в монастыре было хорошо. Мы и не знали этого тогда. А теперь, только подумай, прошло десять лет, о которых предстоит друг другу рассказать. Да на это и жизни не хватило бы! Тебе так не кажется, Антони?
- Да, я помню дни, о которых пришлось бы рассказывать десять лет. Думаю, отче, сколько бы я ни прожил, я так и не узнаю, что на самом деле происходило в некоторые из них. А сейчас я гляжу на вас, и мне кажется, что они мне приснились. Я готов поверить, что не арфа там внизу звучит, а плещет под платаном наш старый фонтан. Это журчание часто вспоминается мне по ночам. Я его слышу.
- Значит, и с тобой так? Да, мы часто возвращаемся ночью к себе, или к тому, чем мы были. Расскажи мне о себе, сынок. Как давно мы с тобой не говорили по душам! Ну, давай.
Он взял с каминной полки длинную трубку.
- Куришь? Нет? Я вот курю. Это та маленькая плотская слабость, которой я все же поддался. - Он начал рыться в разных неожиданных местах, ища вторую трубку, привлекая внимание гостя то к одному, то к другому предмету и не давая ему шанса заговорить. - К табаку надо привыкнуть, и только тогда начинаешь им наслаждаться. Вот попробуй. Для начала затянись раз или два. Настоящий виргинский, слабый и очень ароматный. Давно у меня. Я держу его в горшочке с влажной губкой.
Небольшое, но яркое художественное наследие Эдгара Аллана По занимает особое место не только в американской, но и во всей мировой литературе. Глубокое знание человеческой души, аналитическая острота ума, свойственные писателю, поразительным образом сочетаются в его произведениях с необычайно богатои фантазией. «По был человек плененный тайнами жизни — писал М. Горький. — Все что сказано и что мог сказать этот человек, рисует его как существо, охваченное святой страстью понять душу свою, достичь глубины ее».
XVII век, колонии Нового Света на берегах Карибского моря. Бывший британский офицер Эдвард Дойли, потеряв должность и смысл жизни, волей судьбы оказывается на борту корабля, принадлежащего пиратской команде. Ему предстоит пройти множество испытаний и встретить новую любовь, прежде чем перед ним встанет выбор: продолжить службу английской короне или навсегда присоединиться к пиратскому братству…
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.