Антология средневековой мысли. Том 1 - [163]
(77) И, если кто-нибудь спросит, почему же по умолчанию имени этой причины (то есть [имени] земли или дерева) утверждается: «ложе падает», то он может получить ответ: так как бытие ложем соответствует той же причине, то есть: земле или (привходящим образом) дереву случилось быть ложем[386].
(78) Ведь последовательность вещей не всегда выражается словами. Предикаменты, например, в предложениях производятся своими связями. Более того, часто со словами происходит то, что у диалектиков называется случайной, но тем не менее истинной связью. Ведь суппозиция вещей происходит из-за необходимости высказывать консеквенции причин, или из-за разных консеквенций одних и тех же [причин], например, «твердое — это белое», или, напротив, из-за причин, далеких от тех, которые предицируются, например, «нечто разумное — белое» (ведь рациональность, хотя она — причина многого, но никоим образом не является причиной цвета), или из-за консеквенции несобственных причин, например, «нечто музыкальное — белое», ибо знание музыки — не причина белизны, и оно не следует из ее причины, которая, несомненно, есть только в теле. Ведь белизна есть аффективное состояние[387] тела. Мало того: знание музыки происходит в духе, и в нем же следует искать и причину рациональности.
(79) Подобным же образом связь акцидентальна и тогда, когда, как говорится, ложе увлекается вниз. В любом случае, в этом роде акцидентальных связей производится в качестве основания этой причины и «то, что» (id quod) предицируется, и «благодаря чему» (quo fit) возникает суппозиция, то есть благодаря виду, по которому (quo est) ложе есть дерево, или благодаря роду, по которому (quo est) оно — земля.
(80) Следовательно, хотя истинно можно сказать, что ложе стремится вниз, однако не это — начало его движения, то есть оно не причиняется тем, что оно — ложе, а скорее тем, что по роду оно — земля, или тем, что по виду этого рода оно — дерево.
Определение природы, которое мы сейчас объяснили, заключает то, что началом движения должна быть (id quod est esse) природа, а потому так и происходит, что мы можем сказать, что ложе, которое, как говорится, стремится вниз, по природе — дерево, а не по природе, но скорее по искусству оно — ложе.
(81) Есть, кроме того, [еще одно значение слова «природа»] и т. д.
До сих пор [Боэций] определял природу согласно тому употреблению ее имени, по которому речь о ней ведется и применительно к одним телам, и применительно ко всем субсистенциям, и применительно ко всем субстанциям и субсистенциям, и даже к их началам.
(82) Однако нужно обратить внимание на то, что называние этого имени было полностью отстранено от начал, которые ни от чего не происходят в процессе созидания. В соответствии с особенностью грамматической деноминации, по которой имя присваивается благодаря какому-либо произнесению не без участия обозначаемой вещи, [имя природы] больше подходит к порожденному. От «порожденного» оно и называется природой, хотя можно понять, что в правильном смысле оно не подходит всему порожденному. Ведь очевидно: то, что называется природой, есть природа чего-нибудь.
(83) Отсюда [следует]: истинно субсистирует то, что само истинно есть нечто, то есть то, что каким-либо образом существует, благодаря другим[388]. Оно — не природа (naturae) чего-либо, но скорее нечто, им свойственное, существует по природе. Ведь тело или дух не суть природы чего-либо, но скорее нечто от тела или духа суть природы.
(84) И я думаю, что это имя более подобающе подходит субсистенциям, нежели привходящим признакам субсистенций. Ведь хотя акциденции и порождены, и суть свойства чего-либо того, в чем они присутствуют (adsum), или чему присущи (insum), или каким-либо образом запечатлеваются внешне, но — поскольку они не относятся к бытию субсидирующего, а потому ни их возникновение не может привести к прибытку (accessus), ни порча к убытку (abscessus)[389] — они называются природами редко для тонкой логики. Но в подлинном значении и в частом употреблении природой называется то, что было порождено в определенном порядке, потому что она присуща [всему] рожденному как бытие субсидирующего, и она настолько ему присуща, что или постоянно содержится в нем, или при его убывании она то [порожденное] уничтожает.
(86) Поскольку одно из этого [порожденного] предшествует, а другое следует по порядку, и это было предвестием силы собственного признака первых по порядку, то не столько первые [из рождений] называются природой последующих, сколько последующие — природой первых как отличительные признаки родов.
(87) Это правильно в любых случаях, поскольку [природа] — это и порожденное, и присущее чему-либо, и возникновение ее всегда имеет отношение к приращению того, в чем она есть, а уничтожение часто [является] их отделением. Что же до субсистирующего, которому она присуща (insum), то, как было уже сказано, она получает мощь от тех родов, в которых, как было сказано, присутствует (adsum)[390].
Рассматривая особенность этого имени, то есть «природа», автор сказал:
