Антология современной французской драматургии. Том I - [81]

МАДЕМУАЗЕЛЬ ЛОСПИТАЛЬЕ. Само собой!

Все усаживаются за столы.

МАДАМ ЛОСПИТАЛЬЕ. Повезло тебе с месье Велюзом. Он разделяет твой энтузиазм и воспринимает все так же, как ты.

МЕСЬЕ ВЕЛЮЗ. Если бы не любознательность мадемуазель Лоспиталье, я бы и половины не увидел из того, что здесь надо посмотреть.

МАДЕМУАЗЕЛЬ ЛОСПИТАЛЬЕ. Дело даже не в том, чтобы непременно осмотреть достопримечательности, а в том, чтобы не мешать воздействию очарования.

МАДАМ ЛОСПИТАЛЬЕ. А двое англичан, Эрик?

ЭРИК. Они еще на раскопе, мадам. Ужин им подадут позднее в зале для археологов.

МАДАМ ЛОСПИТАЛЬЕ. Стало быть, эти двое имеют право на отдельный зал! Скажите пожалуйста!

ЭРИК. За едой им захочется спокойно поговорить о своей работе. Особенно после нового открытия, которое полностью меняет прежнюю хронологию.

МАДАМ ЛОСПИТАЛЬЕ. Даниель, расскажи месье Велюзу, как они нас прогнали, когда мы захотели посмотреть на их раскоп. И каким тоном!

МАДАМ СОРБЕ. С нами они тоже вели себя нелюбезно, я бы даже сказала, грубо.

МАДЕМУАЗЕЛЬ ЛОСПИТАЛЬЕ. Да что же они такое отрыли?

ЭРИК. Гробницу.

МАДАМ ЛОСПИТАЛЬЕ. Еще одну гробницу!

МАДЕМУАЗЕЛЬ ЛОСПИТАЛЬЕ. Потрясающе! Почему вы раньше не сказали? И скелеты есть?

ЭРИК. Я не знал, что мадемуазель интересуется.

МАДЕМУАЗЕЛЬ ЛОСПИТАЛЬЕ. Конечно, интересуюсь.

ЭРИК. Профессор Бэбкок специально приехал из Лондона, чтобы ее увидеть.

Эрик удаляется.

МЕСЬЕ ВЕЛЮЗ. Вам известно, что этот Бэбкок — светило?

МАДАМ ЛОСПИТАЛЬЕ. В самом деле?

МЕСЬЕ ВЕЛЮЗ. Больше его о Микенах не знает никто. Последние тридцать лет он руководит всеми археологическими экспедициями. А сам ничего важного не нашел. (Обращаясь к Мадемуазель Лоспиталье.) Думаю, что он копает те гробницы, что мы видели сегодня днем.

Картина седьмая

Контора

Лаура заканчивает сервировку стола на шесть персон для сотрудников отеля, кроме работников кухни. Три стула по одну сторону стола, три стула по другую. В торце — жесткое деревянное кресло. Патрокл уже сидит на месте.

ЛАУРА. Не ворчи. Сейчас принесу. Получишь все сполна.

Патpокл следит глазами за ее перемещениями и, когда она проходит мимо, привлекает к себе. Лаура смеется и запускает руку в его шевелюру.

Конечно, как накрывать, так никого. Все мне приходится. Как всегда. Каждый день. (Погружает обе руки в шевелюру Патрокла.) Видела бы это моя крестная! Тебе бы не уйти от головомойки, друг мой! И без жавелевой воды, боюсь, не справиться. Не волосы, а заросли какие-то. С помойкой внутри. И не стыдно тебе? На все плевать хотел?

Патрокл смеется. Лаура расставляет на столе стаканы.

Смешно тебе.

Входит Пьеретта.

ПЬЕРЕТТА. О! Лаура! Никак не могла отвязаться от толстухи Эмилии… (Расставляет последние стаканы, горчицу, перец, солонку, пока Лаура раскладывает салфетки.) Бедняга, она в таком состоянии… Знаешь, это просто чудо какое-то — как ты помогла мне с ногами. Ты жизнь мне возвратила. Надеюсь, ты не сердишься?

Входит Жак; он идет прямо к своему стулу, падает на него, руки кладет на тарелку, а голову опускает на руки.

Как поживает малыш Жак? Все в порядке? Пойдем прогуляться после ужина?

ЖАК(не поднимая головы). Вот еще!

ПЬЕРЕТТА. Вот еще? Как ты сказал? Не слишком вежливо. (Садится.) Ладно, ладно…

Входит Ален, решительным и мрачным взором оглядывает стол, берет один прибор и перекладывает в торец стола, перед креслом. Пьеретта прыскает, Лаура улыбается, они переглядываются, окончательно примирившись. Ален замечает усмешки и смущается. Патрокл вдруг разражается громким смехом. Жак в изумлении поднимает голову. Лаура садится.

АЛЕН. Жак, чего ты ждешь? Ступай, принеси суп.

Жак уходит.

(Подмигивает Лауре.) Вернее было бы сказать помои. (Отодвигает кресло и садится.) Вроде кого-то не хватает… Где мамзель Эмилия?

Возвращается Жак с фарфоровой супницей в руках.

ПЬЕРЕТТА. Она у себя в комнате. Просит ее извинить, месье Ален, чувствует себя неважно.

ЛАУРА. Я не ослышалась? Вас теперь величают месье Ален?

ПЬЕРЕТТА(краснея). У нее аппетита нет.

ЛАУРА. Ален, дорогой мой, проснитесь. Суп будем наливать или нет?

АЛЕН(нервозно). Не раньше, чем все соберутся. Жак!

Жак вздрагивает.

Ну не простофиля?! Иногда мне становится страшно за твое будущее, мой мальчик! Все в порядке? Хорошо. Приведи-ка мне мамзель Эмилию.

Жак встает.

ПЬЕРЕТТА. Она не придет! Сказала, у нее нет никакого желания ужинать.

АЛЕН. Ей надо подкрепиться. Не хватает еще, чтобы она свалилась от истощения. В конце концов, я и сам могу за ней пойти… (Встает.)

ЛАУРА. Нет, Ален… (Встает.) Не надо. А то она тем более не придет.

АЛЕН. А в чем, собственно, дело, цыпочка моя?

ЛАУРА. А в том, собственно, что она сердита на вас: вы ведь оставили Ореста умирать в одиночестве.

Ален начинает разливать суп.

Сначала велели ей выйти из комнаты, а потом и сами ушли…

АЛЕН(очень спокойно). Ну и что?

ЛАУРА. Ей вы сказали, что останетесь и в случае чего ее позовете.

АЛЕН(Жаку, который как раз погрузил ложку в свою тарелку). Убери лапы! Есть будем, когда все соберутся. (Садится на свое место.) Лаура, милочка, сходи ты за ней.

ЛАУРА(колеблется). У вас суп остынет… (Уходит.)

Глубокое молчание, нарушаемое лишь Патроклом, который принимается за еду: он звякает ложкой по тарелке и шумно втягивает жижу.