Антология современной британской драматургии - [61]
ЭЙЛИН. Да, я знаю. Ты покончила со своими каменными заскоками?
КЕЙТ. Да, покончила. Они бывают, только когда я волнуюсь, и знаешь, хоть я и умею это скрывать, я ужасно волнуюсь, когда Билли нет с нами.
ЭЙЛИН. Я тоже ужасно волнуюсь, когда его нет с нами, но я же не впутываю сюда камни.
КЕЙТ. Давай забудем про камни. Теперь Билли снова с нами.
ЭЙЛИН. Да, теперь он снова с нами. Навсегда.
КЕЙТ. Навсегда.
>Они улыбаются и, держась за руки, выходят в заднюю комнату. После паузы появляется БИЛЛИ. Он ковыляет к масляной лампе, делает огонь ярче, видны его покрасневшие глаза, он всхлипывает. Он снимает мешок со стены и складывает туда банки с горошком, пока мешок не становится тяжелым, затем привязывает мешок к руке. Он на мгновение застывает на месте, потом медленно ковыляет к двери. Раздается стук. БИЛЛИ вытирает слезы, прячет мешок за спину и открывает дверь. ХЕЛЕН просовывает голову внутрь.
ХЕЛЕН>(яростно). Ладно, я согласна, я с тобой прогуляюсь, но только там, где ни один хрен нас не увидит и когда будет темно. И не вздумай меня лапать, я не хочу, чтобы пострадала моя хренова репутация.
БИЛЛИ. A-а… Хорошо, Хелен.
ХЕЛЕН. Ладно, можешь лапать, только не часто.
БИЛЛИ. Завтра подойдет?
ХЕЛЕН. Завтра ни хрена не подойдет. Завтра же у Бартли день рождения.
БИЛЛИ. Правда? А что ты ему подаришь?
ХЕЛЕН. Я подарю… черт, сама не знаю, почему я это сделала, он теперь точно не заткнется, на хрен, или по крайней мере не заткнется, пока я ему, на хрен, по морде не врежу, да и тогда, небось, не заткнется, но я купила этому засранцу телескоп.
БИЛЛИ. Какая ты молодец, Хелен.
ХЕЛЕН. Наверное, я к старости становлюсь мягче.
БИЛЛИ. Я тоже так думаю.
ХЕЛЕН. Правда?
БИЛЛИ. Да.
ХЕЛЕН >(лукаво). Правда, Билли?
БИЛЛИ. Да.
ХЕЛЕН. Ага. А как тебе такая мягкость?
>ХЕЛЕН тычет БИЛЛИ в повязку на лице, тот кричит от боли.
БИЛЛИ. A-а! Больно же!
ХЕЛЕН. То-то. Увидимся послезавтра на нашей хреновой прогулке.
БИЛЛИ. Ладно.
>ХЕЛЕН быстро целует БИЛЛИ, подмигивает ему и закрывает за собой дверь. БИЛЛИ некоторое время стоит потрясенный, затем вспоминает про мешок, привязанный к руке. Пауза. Он развязывает веревку, расставляет банки по местам и вешает мешок на стену, гладит его. С улыбкой ковыляет в заднюю комнату, но по пути останавливается и сильно кашляет, прижимая руку ко рту. Когда кашель прекращается, он отнимает руку. Она в крови. БИЛЛИ перестает улыбаться, приглушает свет масляной лампы и выходит в заднюю комнату. Затемнение.
Перевод Олега Качковского, Юлии Курбаковой, Натальи Просунцовой
Copyright © 1997, Martin Macdonagh
Дэвид Харроуэр
НОЖИ В КУРИЦАХ
«Никто мне не нужен, только не мне,
если во мне нет нужды никому»
>Сельская местность.
>Деревянный дом на краю деревни. Вечер.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Я не поле. Как это я — поле? Поле — оно какое? Ровное. Сырое. Черное от дождя. Я не поле.
ВИЛЬЯМ. Я и не говорил.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Ты сказал, что я поле.
ВИЛЬЯМ. Сказал, что будто поле.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Ты сказал, что я поле.
ВИЛЬЯМ. Сказал, что будто поле. Будто поле.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Одно и то же.
ВИЛЬЯМ. Совсем не то же, женщина.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Если я как поле — значит, поле и есть.
Вильям >(смеется). Не надо быть чем-то, чтобы быть, как что-то.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Как это?
ВИЛЬЯМ. Говорю тебе, не надо.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Что ж я еще? Огонь?
ВИЛЬЯМ. Ног под собой не чую. Будто глина вместо ног.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. … Ботинок? Дверь? Кровать?
ВИЛЬЯМ. Так говорят… Будто.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Не слыхала.
ВИЛЬЯМ. Будто женщина. Луна, будто кусок сыра. Она, будто кусок сыра. Но не сыр.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Ты был там, что ли? Луна — это луна. При чем тут сыр?
ВИЛЬЯМ. Так говорят. >(Слышит что-то.) Что это? Лошади?
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. И сыр, как луна?
ВИЛЬЯМ. Ш-ш. Пойду посмотрю. Чего с ними не так.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. И сыр, как луна?
ВИЛЬЯМ. Я лучше знаю.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Знаю.
ВИЛЬЯМ. С чем хочу, с тем тебя и сравниваю. И я говорю, ты была, как поле. Когда там сидела, была, как оно. Сейчас нет. Прошло. Сейчас уже не как поле.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Скажу тебе, как что я. Я как я, и больше ничего.
ВИЛЬЯМ. Ты даже очень ничего.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА Ты даже очень ничего.
ВИЛЬЯМ. Лучше всех на деревне.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Это поле? >(Он трогает ее.)Скажи. Это поле?
ВИЛЬЯМ. Ты не видала того поля.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Что это за поле такое?
ВИЛЬЯМ. Мало кто на деревне знает его.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Где оно?
ВИЛЬЯМ. На окраине.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Я работала на всех полях в округе.
ВИЛЬЯМ. Сходи туда.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Я бывала там.
ВИЛЬЯМ. Оно самое дальнее. Последнее поле.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Я все поля видала.
ВИЛЬЯМ. Это хорошее поле. Хорошего размера. За всю свою жизнь ни разу не видал, чтоб оно обманывало, или упрямилось, или обижалось, как остальные. Оно сделано для мужика, для его лошади и плуга. Ровное и хорошее до самого края, там оно чуть подымается, но и это не выматывает. Хорошая земля, богатая. Пшеница растет ровно. Даже когда оно отдыхает, трава там растет самая сладкая в округе. Лошади, что там паслись, знают. Сходи, посмотри, женщина.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА. Как-нибудь схожу. Вернусь и расскажу тебе, что видала.
ВИЛЬЯМ. Умыться надо прежде, чем к лошадям пойду.
МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА
Герои «Калеки с острова Инишмаан» живут на маленьком заброшенном ирландском острове, где все друг друга знают, любят и ненавидят одновременно. Каждый проклинает свою долю, каждый мечтает уехать, но не каждый понимает, чем может обернуться воплощение мечты. Калеке Билли, самому умному и в то же время самому несчастному жителю острова, выпадает шанс изменить жизнь. Именно он, живущий на попечении двух странноватых тетушек и мечтающий узнать тайну своего рождения, отправится на Фабрику Грез вслед за голливудскими режиссёрами, затеявшими съемки фильма об ирландских рыбаках.
«Череп из Коннемары» — жесткая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию Мак-Донаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.Главное действующее лицо — Мик Дауд, линэнский могильщик, должен в компании с братьями Хэнлон извлечь из могилы тело своей жены, погибшей семь лет назад при таинственных обстоятельствах. Все жители городка подозревают самого Мика в убийстве.
«Мартин Макдонах действительно один из великих драматургов нашего времени. Глубочайший, труднейший драматург Ничем не проще Островркого, Чехова, Олби, Беккета. Его «Человек-подушка» глубже, чем любые политические аллюзии. Там есть и мастерски закрученная интрига, и детективная линия – так что зрители следят просто за выяснением тайны. Но там есть еще и напряженная работа мысли. Пьеса об ответственности за слово, о том, что вымышленный мир способен быть сильнее реальности. О том, что в самом жутком мире, где все должно закончиться наихудшим образом, все-таки есть чудо – и оно побеждает неверие в чудо».Кирилл Серебренников.
В пьесе действие происходит не в мифопоэтической Ирландии, а в современной Америке. МакДонах предлагает дерзкую, ироничную, уморительно смешную и, действительно, чрезвычайно американскую историю. Здесь стреляют, угрожают взрывом, кидаются отрезанными руками и все потому, что 27 лет назад Кармайкл из Спокэна при загадочных и невероятных обстоятельствах потерял руку, которую на протяжении всех этих лет он маниакально пытается вернуть… Но комическая интрига усложняется еще и тем, что помощниками и противниками Безрукого в его бесконечном американском путешествии на короткий отрезок времени становятся афроамериканец, приторговывающий марихуаной, его белая подружка и шизофренический портье.
![Тоскливый Запад [=Сиротливый Запад]](/storage/book-covers/34/3426227688eccb529c64bb2eb8e4b131391accf7.jpg)
«Сиротливый Запад» — жестокая и мрачная комедия. Все, что отличает драматургию МакДонаха, обнаженный психологизм, абсурдная тупиковость узнаваемых жизненных ситуаций, жестокость людей и обстоятельств, «черный юмор» — все в этой пьесе возведено в высшую степень.На сцене — парадоксальное, гипнотическое соединение корриды и шахматной партии. В фокусе внимания — два брата, бездонные пропасти их травмированных душ, их обиды и боль, их жажда и неспособность Полюбить и Понять. Почти гротесковая комедийность неожиданно срывается в эмоциональную и нравственную бездну.
«Лейтенант с острова Инишмор» – эксцентричная пьеса с обилием крови и различного рода ругательств. Падрайк, младший лейтенант ирландской освободительной армии, разочаровывается в своих напарниках и образует отколовшуюся группировку. Он отчаянно патриотичен, но крайне жесток в достижении своих целей. На родине, откуда он уехал пять лет назад, его называют не иначе, как «бешеный Падрайк». Однажды лейтенант узнает, что его любимому коту, которого он оставил на острове, неожиданно стало плохо. То-то не поздоровится отцу лейтенанта и подростку Дэйви, оказавшимся с котом в его предсмертную минуту, когда Падрайк, побросав все свои террористические дела, вернется домой.
Семейная сага: главный герой несчастлив в браке; за ним всюду следует его второе Я — Король. Король говорит то, что думает, а главный герой нерешителен. Сможет ли он править в королевстве собственной жизни?
В антологии собраны разные по жанру драматические произведения как известных авторов, так и дебютантов комедии и сочинения в духе античных трагедий, вполне традиционные пьесы и авангардные эксперименты; все они уже выдержали испытание сценой. Среди этих пьес не найти двух схожих по стилю, а между тем их объединяет время создания: первое десятилетие XXI века. По нарисованной в них картине можно составить представление о том, что происходит в сегодняшней Польше, где со сменой строя многое очень изменилось — не только жизненный уклад, но, главное, и сами люди, их идеалы, нравы, отношения.
Во 2-й том Антологии вошли пьесы французских драматургов, созданные во второй половине XX — начале XXI века. Разные по сюжетам и проблематике, манере письма и тональности, они отражают богатство французской театральной палитры 1970–2006 годов. Все они с успехом шли на сцене театров мира, собирая огромные залы, получали престижные награды и премии. Свой, оригинальный взгляд на жизнь и людей, искрометный юмор, неистощимая фантазия, психологическая достоверность и тонкая наблюдательность делают эти пьесы настоящими жемчужинами драматургии.