Антология сатиры и юмора России XX века. Том 6. Григорий Горин - [27]

Первые сто лет ожидания прошли довольно сносно... Альма доедала остатки пищи, что валялись еще кое-где возле дома, ловила полевых мышей, щипала травку.. Трава в это столетие разрослась как никогда буйно... Каждая травинка — целый салат... А потом вдруг созрела клубника. Здоровая уродилась клубника, каждая ягода — с яблоко величиной... И хоть Альма недолюбливала клубнику, но есть что-то надо... Альма с отвращением жевала пахучую сладкую мякоть и только об одном жалела — что внучки нет... Вот уж она бы ягодкам порадовалась!

В середине второго столетия вновь прилетела на плетень ворона. Вид у нее стал совсем мерзкий: перья кое-где повылазили, голова облысела... И глаза сделались какие- то безумные...

— Ну что, Пенелопа? — закаркала ворона. — Все ждешь?

— Жду! — сказала Альма.

— Вот кретинка! — захохотала ворона. — Пойдем лучше по дворам... мы в одной хате ведро самогонки нашли! Насосались до чертиков... Айда с нами!

— Кыш! — тявкнула на нее Альма. — Жулье проклятое... Вот хозяева вернутся, они вам покажут...

— Нет, с тобой сдохнуть можно! — захохотала ворона. — Впрочем, без тебя тоже... Ведь конец света наступил! Пойми, убогая... Конец света! Неужели не видишь?

— Не вижу, — сказала Альма и повертела головой. — Светло кругом, конца не видно...

— Нет! С трезвыми дураками говорить — только нервы портить, — вздохнула ворона, тяжело махая крыльями и распевая что-то непристойное...

Альма легла на ступеньки крыльца и продолжала спокойно ждать. Спокойствие пришло к ней не только потому, что осталось ждать уже половину назначенного срока... В последние дни спокойствие появилось в ней, где-то внутри... Откуда оно взялось, Альма не понимала, но догадывалась, что это связано с Тишкой, забавным соседским псом, который давно ухаживал за ней, проводя все ночи у калитки ее двора и жалобно скуля. Месяца полтора назад она пожалела его и вышла за калитку.. Они пробегали всю ночь, играя и нежничая, и теперь Тишкина нежность поселилась где-то в глубине ее тела и росла, становясь чем-то бесконечно теплым и радостным...

А еще через день в село въехали большие бронированные фургоны. Оттуда вышли люди в синих халатах и масках и стали собирать бродившую по селу живность... Собаки, кошки и куры нутром почувствовали опасность, но они так истосковались по людям, что доверчиво лезли в фургоны...

Один из людей подошел и к дому Альмы. Альма залаяла, зло и радостно. Зло—потому что это был чужой, радостно — потому что ее верная служба приобретала наконец смысл...

— Здорово, Альма! — сказал человек и спокойно пошел к ней. Тут Альма по голосу узнала знакомого парня, солдата, дружившего с сыном деда и бывавшего в их доме...

Она перестала лаять, завиляла хвостом и доверчиво подошла к нему.

— Здорово, землячка! — сказал солдат и погладил Альму по спине. — Дом бережешь? Молодец! А вот мы не уберегли. Извини...

Он еще раз погладил Альму по спине, по животу, потом заглянул ей в глаза и вдруг, точно испугавшись чего-то, отдернул руку. Потом сел на крыльцо и задумался...

Тут к забору подошел другой человек в маске. Солдат вскочил, отдал честь.

— Чего расселся? — строго спросил человек из-за забора. — Давай забирай собаку!

— Товарищ командир! — сказал солдат. — Это Альма. Знакомых моих собака... Хорошая собака!

— Тут нет плохих-хороших, — сказал командир. — Тут все — объекты!

— Да она вроде со щенками, — сказал солдат. — Я подумал, может, не стоит ее в расход? Может, для науки интерес, товарищ командир?

Тот, что за забором, куда-то ушел, а потом вернулся еще с одним человеком в халате и маске. Только поверх маски у него были надеты очки, из чего Альма поняла, что он здесь главнее всех...

Человек в очках подошел к Альме, погладил ее, потрогал живот, шерсть... Довольный, пробормотал:

— Любопытно, очень любопытно... — И добавил: — Возьмем в институт...

Он даже хотел взять Альму за ошейник, но Альма сердито зарычала и оскалила зубы...

— Не пойдет она, товарищ профессор, — сказал солдат. — Я ее знаю... Она так приучена—дом стеречь... Костьми ляжет, а не уйдет!.. Уж так приучена.

— Приучена так приучена, — согласился ученый. — Пусть сторожит... Это даже лучше. Проведем эксперимент, так сказать, в естественных условиях... — И, подумав, заметил: — Вернее, в противоестественных!..

С этого дня для Альмы началось третье столетие. Оно было совсем иным, не похожим на те два... К Альме стали часто приезжать люди в халатах. Ее кормили, поили, иногда кололи и брали кровь, что было, конечно, больно, но терпимо...

А к концу третьего столетия Альма вдруг радостно обнаружила, что второе солнце на горизонте исчезло... Совсем исчезло... И ночью небо там стало чистым, только светили звезды и сияла луна...

Альма почувствовала такую радость, что вновь полюбила горизонт. Она даже завизжала от радости и вдруг ощутила, что радость рванулась из ее нутра и пошла навстречу этому чистому небу, этим светлым звездам... Она стиснула зубы, чтобы не визжать слишком громко, а радость все увеличивалась, все шла из нее и шла...

В эту ночь у Альмы родились шестеро щенят. Она всех их вылизала, вычистила, как подсказывал ей неведомо откуда взявшийся опыт, потом накормила теплым молоком и усталая, счастливая заснула, согревая теплом всех шестерых...