Антология сатиры и юмора России XX века. Том 2. Виктор Шендерович - [135]
ПРИМАКОВ. Большая и прожорливая.
ЗЮГАНОВ. Давайте съедим его сами.
ЧЕРНОМЫРДИН. А если проснется?
ЗЮГАНОВ. Тогда убежим.
ЧЕРНОМЫРДИН. Куда ты убежишь от такого большого?
СЕЛЕЗНЕВ. Да. Хорошо, что он так привязан к родной земле.
ЛЕБЕДЬ. Да, если он поднимется, всем хана.
ЯВЛИНСКИЙ. Но если он будет лежать тут вечно, это тоже не жизнь.
ПРИМАКОВ. А еще, не дай бог, с ним что-нибудь случится…
ЯВЛИНСКИЙ. Ну и пускай случится, вам что, жалко?
ПРИМАКОВ. Мне жалко себя! Если с ним что-нибудь случится, тут пойдет такой запах…
КИРИЕНКО. Может, его куда-нибудь оттащить?
ПРИМАКОВ. Куда?
КИРИЕНКО. На другие земли.
ПРИМАКОВ. Не получится. Он очень большой.
ЖИРИНОВСКИЙ. Соседние земли слишком малы для нашего гаранта!
ЕЛЬЦИН(открывая глаза). Уважаемые лапутяне!
ЗЮГАНОВ. Кто?
ЕЛЬЦИН. Лапутяне.
ЖИРИНОВСКИЙ. Заговаривается.
ЛУЖКОВ. Слишком долго спал.
ЕЛЬЦИН. Что-то я хотел сказать. Поднимите мне веки… Не то. Развяжите мне руки!
СЕЛЕЗНЕВ. А вы не испортите нам праздник?
ЕЛЬЦИН. Я сам праздник. Главное, чтобы никто не испортил меня! Вот это не дай вам бог!
СЕЛЕЗНЕВ. Может, действительно, а? Развяжем ему руки, братцы? (Шепотом.) Если он отвяжется самостоятельно — это вообще кранты!
Лилипуты переглядываются.
4.
Все стоят с топориками возле веревочек.
СЕЛЕЗНЕВ. Уважаемый человек-горант! Только давайте договоримся так: мы развязываем вам руки, но вы будете уважать наши законы и традиции…
ЕЛЬЦИН. Какие традиции?
СЕЛЕЗНЕВ. Народные лилипутские традиции. Весной — наступление трудящихся, осенью — битва за урожай, зимой — спячка, летом — запой. С этим у нас строго.
ЗЮГАНОВ. И круглый год — война тупоголовых и этих… яйцеголовых!
ЯВЛИНСКИЙ. Кроме того, когда мы вас развяжем, вы должны завязать сами.
ЛУЖКОВ. Да, надо соблюдать баланс… В смысле, держаться на ногах!
ЛЕБЕДЬ. Потому что, если вы упадете, многих не станет.
ЕЛЬЦИН. Не бойтесь. Я динамичный, неустойчивый. Рубите!
Лилипуты замахиваются топориками.
СЕЛЕЗНЕВ. Погодите! (Ельцину.) И еще. Пообещайте, что через год вы от нас уплывете.
ЕЛЬЦИН. Куда?
СЕЛЕЗНЕВ. На все четыре стороны.
ЕЛЬЦИН. На все четыре — не обещаю, но. значит, куда-нибудь уплыву.
ВСЕ. Ура-а!
Топорики один за другим тюкают по веревкам, опутывающим Ельцина.
ЕЛЬЦИН. Ну, теперь расступись…
Начинает подниматься. Дикие крики лилипутов. Они отбегают подальше.
ЕЛЬЦИН (уже стоя, озирается). Какой симпатичный островок, понимаешь… Я, пожалуй, тут поживу.
СЕЛЕЗНЕВ (стоя у огромной ноги, кричит куда-то наверх). Но помните! Вы обещали, что через год от нас уплывете!
ЕЛЬЦИН(вниз). Что?
СЕЛЕЗНЕВ. Я говорю: уплывете через год!
ЕЛЬЦИН. Кто?
СЕЛЕЗНЕВ. Вы!
ЕЛЬЦИН. Не слышу!
ВСЕ. Вы! Нам! Обещали!
ЕЛЬЦИН. Ничего! Не слышу! Осторожно, я пошел!
Нога поднимается.
ГАЙДАР. Надо уберечь его от неверных шагов!
Общий крик. Все бросаются врассыпную, уворачиваясь от огромных подошв. Ельцин с треском и хрустом уходит, наступая на дома.
ЖИРИНОВСКИЙ(высовываясь из-под раскореженного дома, вслед). А мне нравится.
ЛЕБЕДЬ. Что именно?
ЖИРИНОВСКИЙ. Уже все. Все, что он делает, уже нравится. Настоящий гарант.
5.
Ночь. В доме лилипутских собраний.
ЯВЛИНСКИЙ. Это совершенно невозможно терпеть дальше! Он тут все сожрал и вытоптал!
ЛЕБЕДЬ. Ну и не терпи.
ЗЮГАНОВ. Надо было его съесть, пока он лежал! Съесть, а скелет отдать в Музей революции.
ЯВЛИНСКИЙ. А кто его кормил? Не вы?
ЗЮГАНОВ. Ну, мы.
ЯВЛИНСКИЙ. Так что же вы теперь вопите?
ЗЮГАНОВ. Чтобы все слышали. (В окно.) Антинародное чудовище!
ЯВЛИНСКИЙ. Все и так знают, что он чудовище.
ЖИРИНОВСКИЙ. А мне он нравится. У него все такое большое…
ЗЮГАНОВ. Какая гадость! Тьфу! (Плюет на пол, в месте плевка пол начинает гореть.)
ЧЕРНОМЫРДИН. Ну ты, темпераментный. Следи за собой.
ЗЮГАНОВ. Тьфу еще раз! (Плюет — гореть начинает и в другом месте.)
6.
Закат. Ельцин сидит на берегу океана, отхлебывая из фляжки. Кто-то внизу дергает его.
ЖИРИНОВСКИЙ(теребя Ельцина за палец). Здравствуйте, дорогой человек-горант!
ЕЛЬЦИН. А, это ты, маленький? Что случилось?
ЖИРИНОВСКИЙ. Извините, что потревожил, но у нас там горит.
ЕЛЬЦИН. У меня у самого там горит.
ЖИРИНОВСКИЙ. Вы не поняли. Горит Дом собраний. Причем, что интересно, никто его вроде не поджигал.
ЕЛЬЦИН. А чего ж он загорелся?
ЖИРИНОВСКИЙ. От сильных трений между тупоголовыми.
ЕЛЬЦИН. Чем тушите?
ЖИРИНОВСКИЙ. Как всегда. Бензином.
ЕЛЬЦИН. Ладно. Пойдем посмотрим.
7.
Попеременно — то еле волочащиеся ноги Ельцин, то бегущий стремглав Жириновский. К месту пожара ноги Ельцина приходят первыми, следом влетает запыхавшийся Жириновский.
ЕЛЬЦИН. Действительно, пожар.
ЖИРИНОВСКИЙ. Вам помочь?
ЕЛЬЦИН. Не надо. Эй, там, внизу! Начинаю восстанавливать общественное согласие. (Рассупониваясь.) Кто не спрятался, я не виноват.
Характерная струя, льющаяся сверху на горящий дом.
8.
Утро. Виден слабый дымок над остовом дома, который тушил Ельцин. Сам он сидит на берегу океана.
ЕЛЬЦИН(отхлебывая из фляги). Вот, значит. Океан. Паруса, мачты, муссоны, понимаешь… Романтично, но — сколько можно? Нет уж, я теперь свое место в жизни нашел. И хранитель традиций, и пожарный. Только здесь я наконец понял, как огромен. Человек-горант! Не хухры-мухры, понимаешь! Хорошее местечко. Надо будет перевезти сюда семью — и передать все это по наследству вместе с пейзажем и карликами…
Новая повесть Виктора Шендеровича "Савельев» читается на одном дыхании, хотя тема ее вполне традиционна для русской, да и не только русской литературы: выгорание, нравственное самоуничтожение человека. Его попытка найти оправдание своему конформизму и своей трусости в грязные и жестокие времена — провалившаяся попытка, разумеется… Кроме новой повести, в книгу вошли и старые рассказы Виктора Шендеровича — написанные в ту пору, когда еще никто не знал его имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Те, кто по ту сторону телеэкрана составляет меню и готовит все это тошнотворное, что льётся потом из эфира в несчастные головы тех, кто, вопреки еженочным настоятельным призывам, забыл выключить телевизор, сами были когда-то людьми. Как это ни странно, но и они умели жить, творить и любить. И такими как есть они стали далеко не сразу. Об этом долгом и мучительном процессе читайте в новой повести Виктора Шендеровича.
Считается элегантным называть журналистику второй древнейшей профессией. Делают это обычно сами журналисты, с эдакой усмешечкой: дескать, чего там, все свои… Не будем обобщать, господа, – дело-то личное. У кого-то, может, она и вторая древнейшая, а у меня и тех, кого я считаю своими коллегами, профессия другая. Рискну даже сказать – первая древнейшая.Потому что попытка изменить мир словом зафиксирована в первой строке Библии – гораздо раньше проституции.
СОДЕРЖАНИЕРудольф Итс — Амазонка из ДагомеиВиктор Шендерович — Страдания мэнээса ПотаповаДжеймс Хедли Чейз - Капкан для Джонни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Каждый хоть раз в жизни хотел прочитать мысли другого человека. Теперь это возможно!Перед вами – уникальный сборник откровений, историй, страхов и желаний обычных людей, которые они анонимно присылали на сайт «Подслушано» (ideer.ru). Меньше чем за год «Подслушано» стало новым трендом Интернета, а его аудитория перевалила за 1 миллион человек. Мы сохранили авторскую стилистику текста и ни слова не выдумали от себя. Открыв книгу, вы поймете, что такое просто невозможно придумать.
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».
Однажды у патера Иордана появилась замечательная трубка, похожая на башню замка. С тех пор спокойная жизнь в монастыре закончилась, вся монастырская братия спорила об устройстве удивительной трубки, а настоятель решил обязательно заполучить ее в свою коллекцию…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Александр Левенбук… И заменить его нельзя, или Писатель, похожий на кота Леопольда Александр Хайт. Кто такой Аркадий Хайт? Интермедии, монологи, рассказы Зарубежные гастроли Пьесы и сценарии "Радионяня" и рассказы для детей Мои друзья — актеры Притчи Друзья вспоминают.
Некоторые древние мыслители считали, что человека можно определить как «животное, умеющее смеяться». И думается, в какой-то степени были правы, ибо не только умение ходить на двух ногах и трудовая деятельность выделили людей из животного мира, помогли выжить и пройти через все мыслимые и немыслимые испытания многотысячелетней истории, но и способность смеяться. Потому-то умевшие рассмешить пользовались популярностью во все века и у всех народов. Короли могли себе позволить держать при дворе шутов, а простой люд собирался на площадях, чтобы посмотреть представления странствующих комедиантов или скоморохов.
«Составляя том, я исходил из следующего простого соображения. Для меня «одесский юмор» – понятие очень широкое. Это, если можно так сказать, любой достойного уровня юмор, связанный с Одессой. Прежде всего, конечно, это произведения авторов, родившихся в ней. Причем независимо от того, о чем они писали и где к ним пришла литературная слава. Затем это не одесситы, но те, кто подолгу жил в Одессе и чья литературная деятельность начиналась именно здесь. Далее, это люди, не имевшие никаких одесских корней, но талантливо и весело писавшие об Одессе и одесситах.
Авторский сборник замечательного российского сатирика Горина Григория Израилевича.