Антология новой грузинской поэзии - [5]

смешны, растопырены руки, расставлены ноги, всклокочены

космы;

безвольно висят в старушкином детстве,

бабушки нашей —

ее схоронили два года назад.

Не додали слез ей,

не додали горя.

И все же, время от времени, подует ветер холодный,

подбросит соломинки к колючей могиле —

Соломенных кукол,

Меня и тебя.

БРАСЛЕТ >Перевод А. Пленинг

Прошла весна.

а ты в своей ветхой одежде лето встречаешь.

Манто, старое платье небрежно одето

и в бабушкином приданом затерянный

постаревший браслет.

Уходит весна.

Взгляд твоих глаз на браслет устремляется вновь.

Серебро обводит стекло,

И свет отражает потухшую чью-то любовь…

Он старый,

старушке носить его или ребенку,

когда удалось примерить украдкой все мамины платья…

Взгляни на меня —

любовь так стара — в ней я дитя.

Ты же морщины свои расправляешь,

снова боишься давления,

а вдруг рассыплется на миллионы лекарств

стальное терпение?

Весна уже прошла.

Настало время нафталином посыпать сомнение.

Ты вынесешь к свету, на солнце,

откроешь, забудешь

и не найдешь там в себе изменение.

Напомнят то время лишь

старые — платье, манто, украшения.

И ветер пригонит внезапно, как боль,

старую нашу любовь…

РАСПИСКА >Перевод А. Пленинг

Все равно напишу,

я Тебе обещаю,

напишу, как мне трудно,

как трудно к Тебе возвращаться,

как тяжело прощать Тебе

мою давнюю измену.

Все равно напишу,

как всегда, в любую минуту

Ты был в моей жизни,

и тогда, когда я покупала

мыло и хлеб.

И тогда, когда я варила на зиму варенье,

и тогда, когда я впервые увидела своих детей,

я опиралась на Тебя,

в тебе мягко ноги мои утопали,

и я блаженно отравлялась

всей этой мягкостью.

Я Тебе обещаю,

что все равно напишу.

Как почва, что никак не высвободится от сорняков,

вырвет их — все равно всходят.

Поэтому я напишу!

Но Ты все равно больше любишь их,

эти выброшенные сорные травы.

Признайся — Ты ведь их любишь?!

С нежных лепестков роз давно был украден сладкий нектар Поэзии.

Что же сорняк, может выпустил (если успел)

хоть меленькие голубые цветочки…

без запаха и без претензий.

Да и при чем здесь цветы,

Ты и без них нас любишь

хотя бы потому, что и на этой бахче,

нет, не найти нам приюта.

Вот потому, я обещаю, что все равно напишу.

напишу от имени всех,

всех брошенных за забор…

ОСЕНЬ >Перевод М. Ламар

Сбежавший город. Улицы безлюдны;

пусты дома, подъезды.

все устали нести свои унылые грехи.

резиновые шарики надули,

все без разбора сели прямо в них,

перевязали накрепко и взмыли

печально, но довольные своим особым одиночеством.

Сбежались отовсюду — из сел, из деревень,

забросили хозяйство: сады в плодах

и лозы в пышных гроздьях.

Одни лишь бабки в черном, там, в высокогорьях

молитвы шепчут, рук не пряча дрожь,

готовясь к осени, еще чего-то вяжут,

от гнева божьего спасая человечество,

движенье совершая — сверху вниз,

и словно бабочки, касаются земли,

обиженной на тягу к невесомости.

АНДРО БУАЧИДЗЕ

ТАК ЗАКОНЧИЛАСЬ ИГРА В КАРТЫ ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ >Перевод И. Ермаковой

Мальчик, иди домой,

Чего тебе здесь слоняться, в кварталах, набитых эхом,

Где торчат унылые сутенеры

И, засунув руки в карманы, насвистывают старые песни.

Мальчик, иди домой, очень тебя прошу,

Позавчера здесь убили человека и отшвырнули,

Словно вернули туда, откуда он в эту жизнь заявился.

Так закончилась игра в карты при лунном свете,

И крапленые листья карт разнес ветер,

Как сожаление об убитом…

Мальчик, иди домой,

Если, конечно, есть у тебя дом,

А если — нет,

Если весь этот мир тебе — дом родной,

Тогда — что поделаешь,

Остановись на мосту, посмотри сверху на Мтквари,

Как переполнены воды костями блудных сынов,

Как медленно разворачивает, расстилает длинные волны

Река под мостом.

Что она предрекает тебе? Погребение? Счастье?

И об этом подумай.

Мальчик, иди домой,

Там тебя встретит всесильный дух нищеты

И беспомощность родителей.

Глянь на мир печальными их глазами

И увидишь на мостовой полночи — каменной, мертвой,

Как шуршит твоя же подошва,

Как в зимней стуже или в безмолвном глухом ожидании лета

Прислушиваются — вот! он идет,

Ночь вращается вокруг острия ножа, содрогается вывеска,

Меж деревьев дрожат витрины,

Кандалы ночи надеты на все —

На гастрономы и парикмахерские.

Мальчик, иди…

Здесь уже закончен дневной спектакль, —

Из магазина выбралась крыса

И проскользнула за стекла мужского зала,

Прошмыгнула в огромных стогах волос,

Пронесла на мелких лапках толстое тело

И залезла в заднюю комнату,

Где наткнулась на охваченных похотью парикмахеров, юношу и девушку,

И узнала о странностях любви.

Иди, мальчик, домой, иди,

Ночь безжалостна, прохожие крестятся,

Воздух стоит стеной, на него доверчиво

Облокачиваются измученные за день,

Но машины не останавливаются здесь.

Куда мчатся в полночь машины?

— На свет.

Куда мчатся в полночь машины?

— Во тьму.

Куда мчатся в полночь машины

И черные, невидимые шоферы?

— В никуда.

Иди, мальчик, домой, иди,

И если нет у тебя ни дома,

Ни родителей,—

Чтобы ждать в полночь стука твоих шагов, —

Сторонись хотя бы этого предместья.

ПОЛНОЧНЫЙ ГОРОД > Перевод А. Золотаревой

Город полночный, город полночный, белых огней залитый зыбким

Светом, на плитах твоих, простершись, вот я, простертый, лежу с улыбкой.

Город полночный, я и не ведал, что так, с твоей мостовой пространной,

Вымерзшей, можно глядеть на звезды, можно глядеть на звезды так странно.