Антология мировой фантастики. Том 2. Машина времени - [14]

Мне очень помогла густая трава. На полпути между пьедесталом сфинкса и моими следами, там, где я возился с опрокинутой Машиной, на земле виднелась свежая борозда. Были заметны и другие знаки: странные узкие отпечатки, похожие, как мне показалось, на следы ленивца. Это заставило меня более внимательно осмотреть пьедестал. Он, как я, кажется, уже упоминал, был сделан из бронзы. Но это была не простая плита — с обеих сторон пьедестал был отделан довольно красивыми панелями. Я подошел и постучал по ним. Пьедестал был пуст внутри. Внимательно осмотрев панели, я понял, что они не составляют единого целого со всей конструкцией. На них не было ни ручек, ни замочных скважин, но, вероятно, они открывались изнутри, если играли роль дверей. Во всяком случае, одно стало мне ясно. Не нужно было особенно раздумывать, чтобы понять, что моя Машина Времени находилась внутри пьедестала. Но как она попала туда — это еще оставалось загадкой.

Я увидел головы двух людей в оранжевой одежде, шедших ко мне сквозь кусты, над которыми возвышалось несколько цветущих яблонь. Улыбаясь, я повернулся к ним и помахал рукой. Они подошли, и я, указав им на бронзовый пьедестал, постарался объяснить, что хотел бы его открыть. Однако при первом же моем жесте они повели себя очень странно. Не знаю, смогу ли я объяснить вам, какое выражение появилось на их лицах. Представьте себе, что вы сделали крайне неприличный жест перед благовоспитанной дамой — и вот таким был бы ее ответный взгляд. Они ушли, как будто я их чрезвычайно грубо оскорбил. Я попытался подозвать к себе миловидное существо в белой одежде, но с тем же результатом.

Поведение этих людей привело к тому, что мне стало стыдно. Но, как вы понимаете, мне нужна была Машина Времени, и я сделал еще одну попытку обратиться к человеку в белом. Малыш с отвращением отвернулся от меня, как и все остальные, и я окончательно потерял терпение. В три прыжка я очутился около него и, захлестнув его шею полой его же одежды, потащил к сфинксу. Но тут на его лице я увидел такой ужас и отвращение, что мне ничего не оставалось, как отпустить его.

Но я еще не считал положение безвыходным, поэтому стал бить кулаками по бронзовым панелям. Мне показалось, что внутри что-то зашевелилось — послышался звук, похожий на хихиканье, — но я решил, что это мне лишь почудилось. Тогда я подобрал у реки большой камень, вернулся назад и принялся колотить им, пока не расплющил одно из украшений, а зеленая короста не стала осыпаться на землю. Маленькие существа, должно быть, слышали грохот на расстоянии мили вокруг, но у меня ничего не вышло. Я видел целую толпу их на склоне холма, они украдкой смотрели на меня. Злой и усталый, я присел на землю и осмотрелся. Но я не мог долго сидеть на месте без дела, для этого я был слишком европейцем по натуре. Я мог годами трудиться над разрешением какой-нибудь проблемы, но сидеть двадцать четыре часа в полном бездействии — это было совсем не то, к этому я не привык.

Довольно скоро я встал и начал бесцельно бродить среди кустарников, а потом направился к холму. «Терпение, — сказал я себе. — Если хочешь вернуть свою Машину, оставь сфинкса в покое. Если ты думаешь, что они не хотят отдать тебе ее, вовсе не обязательно портить их бронзовые панели; если же все не так плохо, ты получишь ее, как только найдешь способ попросить об этом. Нет никакого смысла, находясь здесь, в незнакомом мире, в одиночку пытаться решить эту загадку. Так можно и с ума сойти. Изучи этот мир. Познай их нравы, наблюдай за ними, не спеши с выводами! В конце концов ты во всем разберешься!» Мне ясно представилась вся потрясающая ирония ситуации, в которую я попал: я подумал, что потратил годы напряженной учебы и труда, чтобы попасть в будущее, а сейчас единственное, чего мне хочется, — как можно быстрее выбраться отсюда. Я своими руками загнал себя в самую сложную и безвыходную ловушку, какая когда-либо была создана человеком. Я сам был во всем виноват и не мог помочь себе ни в чем. Я громко расхохотался.

Войдя в зал огромного дворца, я заметил, что маленькие люди избегают меня. Может быть, мне это только казалось, но я решил, что их отчуждение могло быть связано с моей попыткой открыть бронзовые двери. Я ясно чувствовал, что они избегали меня. Но постарался не придавать этому значения, не пытался более заговаривать с ними, и через день-другой все пошло своим чередом. Насколько было возможно, я продолжал изучать их язык, а время от времени, когда удавалось, производил исследования. Может быть, их язык был слишком прост или я что-то упускал в нем, но, по-моему, он почти исключительно состоял из существительных и глаголов. Отвлеченных понятий было мало или, скорее, совсем не было, а слова, имеющие переносный смысл, почти не употреблялись. Фразы обыкновенно были весьма просты и состояли всего из двух слов, и мне не удавалось ни высказать, ни уловить ничего, кроме простейших предложений. Мысли о моей Машине Времени и о тайне бронзовых дверей под сфинксом я запрятал в самый дальний уголок памяти — до тех пор, пока накопившиеся знания не приведут меня к разгадке естественным путем. Однако некое чувство, которое каждому из вас будет понятно, все время удерживало меня поблизости от места моего прибытия.