Антиваксеры, или День вакцинации - [27]

– А кто газету в печать подписывает? – перебил Глава.

– Я отсканировал визу Андрея Николаевича и сам на струйном принтере ее распечатываю на оттиске. Получается, как от руки, разницу и не заметить, – скромно ответил Артем.

– Молодец, – пробурчал Соловьев и перевел взгляд на Котова, – у Вас что? Отработали с антиваксерами?

– Так точно, – доложил полковник, – мы провели встречи с завербованными членами партии, но никто из них ничего слышал о готовящемся покушении.

Он сейчас совершенно не врал, просто говорил только часть правды. Встречи с агентами-антиваксерами по распоряжению Котова действительно состоялись в течение прошедших суток. И никто из завербованных ничего не знал о планирующемся покушении на Бабушкина. Кроме Кузнецова, конечно, но про него полковник скромно умолчал.

– Подозрительных действий среди руководителей партии также не выявлено. Они ведут себя как обычно, никто не пытался выехать из города или скрыться, – продолжал Котов, – но заварушку на День вакцинации они готовят. Митинг хотят провести.

– Я им проведу, – сказал Глава, – я им потом устрою митинг на лесоповале! Тут Ваша зона ответственности, товарищ полковник, смотрите мне, чтобы во время праздника никаких эксцессов не произошло! – Евгений Васильевич замолчал и очень тяжелым взглядом посмотрел на Котова, а тот, как обычно при разговоре с начальством, принял вид лихой и придурковатый, и честными невинными глазами тоже впился в лицо Соловьева.

– Что по соседям Бабушкина? – спросил Глава.

Полковник хотел было доложить об успешной и полной их ликвидации, но нутром почуял, что для шуток сейчас не место.

– Вчера я отправил туда участкового, под предлогом жалобы на шум у жильца, который проживает в подъезде Андрея Николаевича. Полицейский обошел все квартиры в доме, побеседовал с соседями под видом реагирования на жалобу, но никто ничего подозрительного в день убийства не видел и не слышал. Оперативно-следственные действия у Бабушкина также внимания не привлекли. Мы провели работу на месте преступления тихо и незаметно.

– Труп тоже незаметно вынесли? – съязвил Соловьев.

– Да, – лаконично сказал Котов и не стал вдаваться в подробности.

– Неужели Вы все квартиры обошли? – усомнился Глава.

– Там, где живут люди, везде побывали, – уверил докладчик, – в доме, конечно, есть и несколько пустующих квартир, но там никого нет, и шум слышать некому.

– Понятно, что у Вас? – Соловьев переключился на главного врача, – как наш покойник поживает?

– Бабушкин в морозильнике трупохранилища, числится как неопознанный. Я решил не оставлять его в отделении судебно-медицинской экспертизы, у них оборот трупов быстрый, и, если покойник долго будет там находиться, на это могут обратить внимание. А в трупохранилище уж точно никому до него дела нет. Да и морозильники там мощные, труп может в них лежать сколько угодно до выяснения личности.

– Хорошо, – сказал Глава и затих. Все присутствующие тоже молчали. Через несколько минут, которые прошли в томительной тишине, хозяин кабинета посмотрел наконец на начальника управления ФСБ.

– Докладывайте, – сказал Евгений Васильевич необычно ласковым голосом. Полковник откашлялся и начал говорить.

Длинный и обстоятельный доклад Бритвина содержал массу интереснейших подробностей о проведенных оперативных мероприятиях, о задействованных сотрудниках, о встречах с агентами, об изучении материалов, о составлении протоколов и т.д., и т.п. Короче, доклад не содержал ничего, кроме воды, и все присутствующие это прекрасно понимали. Они и сами порой составляли подобные отчеты, когда нужно срочно доложить руководству, а докладывать нечего. Единственной заслуживающей внимания деталью было то, что пуля, извлеченная из головы Бабушкина, принадлежала патрону 9×19 мм. Но определить по этим данным марку пистолета не представлялось возможным. А стреляная гильза в квартире не найдена, похоже ее забрали с собой преступники.

– Итак, – Глава перебил докладчика на полуслове, и еще более приторным голосом спросил, – я правильно понимаю, убийцу Вы не нашли, и не представляете, где его искать?

– Это только вопрос времени, – уверил Бритвин, – ведь мы делаем все возможное для того, чтобы…

И тут Соловьева наконец прорвало.

– Ну так Я вам сейчас его найду! – он вскочил с кресла и заорал во весь голос, да так, что все от неожиданности вздрогнули.

Глава трясущимися руками в перчатках выхватил из лежащей перед ним папки конверт, и вытащил оттуда листок бумаги.

– ТРЕПЕЩИТЕ! – заорал он на весь кабинет, выпучив глаза.

Тут даже привычные ко всему присутствующие начали переглядываться в полнейшем недоумении, а главный врач подумал, как бы незаметно вызвать неотложку из психиатрической.

– «Трепещите!» – повторил Соловьев уже тоном ниже, читая с листка, – «Жалкие, окопавшиеся у власти ублюдки! Как выразить мне на бумаге всю пустоту души? Как удержать усталость внутри себя? Ведь терпеть больше невозможно! И ненависть моя наконец расплескалась! А волна ее утопила первого из мерзких гадов – презренного Бабушкина!»

Глава обвел всех суровым взглядом и продолжил декламировать.

– «Но это только начало! Мое тяжелое дыханье настигнет вас, где бы вы не спрятались! А рука с увесистым молотком приведет в исполнение мой приговор! Трепещите, жалкие ублюдки! Жить вам осталось совсем недолго. Вы попытались скрыть МОЕ справедливое возмездие от народа? Отлично! Посмотрим, как вы будете прятать от людей СВОИ смерти! ТРЕПЕЩИТЕ! Л.А.Р.»