Антитезис - [14]
— А почему так получилось?
Дима снова вздохнул.
— Ну, стормозил я чего-то. Сглупил, в смысле. Надо было сначала подумать, а потом говорить и вообще…
– «И вообще» — это ты правильно заметил. Сначала подумать, а потом говорить — всегда полезно, но не всегда возможно. И нечего винить свою сообразительность. Схватываешь ты быстро, это я заметил, так что не притворяйся дурачком. Мозги у тебя хорошие, но чересчур застоявшиеся. Ну вот когда ты последний раз как следует работал мозгами? Когда последний раз освоил серьезный пласт знаний? Можешь не отвечать, я сам скажу — в конце пятого курса института, когда диплом делал. Вот за прошедшие годы они у тебя и проржавели слегка. Разве не так?
— Ну почему… обижаете, Вирджил, э… Сидорович. Я вообще только умственной работой все время занимался.
— То-то я смотрю, ты весь такой умственный. И чем же ты там мозги нагружал? Кроссворды на последнюю полосу рисовал, колонки анекдотов готовил, а то и… о, ездил на пальмовую ферму в глубоком Подмосковье задать десять ответов тамошнему агроному?
— Вовсе нет, я и сам писал статьи и даже просто прозу, меня два раза в литературных журналах печатали! И программу верстки я, между прочим, сам освоил! И, вообще, я в Литературном на высших литературных курсах отучился.
Вирджил поморщился и замотал головой:
— Я тебя умоляю, не надо об этом. Самому не смешно? Это ты называешь работой для мозга? Ты вспомни институт. Вспомни, какое количество информации ты получал ежедневно. И не просто запоминал, а осваивал ее и умел полученной информацией пользоваться. Гордишься тем, что по книжке «Адоб си-эс для чайников», с грехом пополам за месяц освоил не слишком сложный программный продукт? Раньше тебе двух дней на это много было бы. А про ВЛК ты лучше просто молчи. Что ты на этих курсах вообще сделал, кроме того, что один раз с выражением прочитал вслух наитупейшее из своих сочинений?
— Ну и что? Другим и этого не надо! — «Откуда он все знает? Как догадался?», — мелькнула у Димы мысль, мелькнула и пропала, сметенная волной возмущения, — и вообще ничего удивительного — обучаемость с возрастом снижается…
— Чушь! — Рявкнул Вирджил, — способность мозга усваивать новые знания в течение всей сознательной жизни нормального человека находится примерно на одном уровне. Пока не начнутся старческие изменения в мозгу. Другое дело, — Вирджил прищурился, — что с возрастом снижается необходимость усваивать новые знания. Человек — существо ленивое, поэтому столь популярна эта байка про снижение обучаемости с возрастом. Если тебя устраивает твое положение — верь в нее. Скажи себе: «А, уже поздно учиться, буду работать, кем умею, глядишь, и добьюсь успеха». А вот те шиш! — Вирджил сложил из пальцев внушительных размеров фигу и сунул ее под нос отпрянувшему Лукшину, — добиться успеха, это значит — подняться над своим уровнем. А подняться можно, только если научишься чему-то новому. Иди за мной.
Вирджил поднял телефонную трубку и сказал туда: «Наташа, я уехал». Потом встал, захлопнул ноутбук, сунул его куда-то под стол и пошел к двери. Лукшин, недоумевая, поспешил следом, отметив на ходу, что походка у Вирджила неожиданно стремительная для человека с его комплекцией. Они вышли из комнаты и пошли, к вящему недоумению Димы, не налево, к лестнице, а направо по этажу. В середине коридора Вирджил распахнул одну из дверей и шагнул внутрь, бросив за спину «заходи». Лукшин шмыгнул за ним и оторопел: там была небольшая комнатка — три на три метра, отделанная все в том же стиле, но — без окон и без дверей. Дима сделал еще шаг и остановился в замешательстве.
— Дверь закрой, — с нетерпением сказал Вирджил, — а то лифт не поедет.
«Лифт?!» — удивленный донельзя Лукшин обернулся и осторожно закрыл массивную дверь. Пол под ногами едва заметно вздрогнул. Дима украдкой огляделся, пытаясь найти панель с кнопками, прислушался к ощущениям — никакого гула или вибрации. Они вообще движутся?
— Э… — начал он, оборачиваясь к Вирджилу, но тут послышался мелодичный звон, похожий на бой часов, Дима замолчал и закрутил головой в поисках его источника.
— Приехали, — сказал Вирджил, — выходи.
— А, — сказал Лукшин и толкнул дверь наружу. За ней уже не было коридора с коврами и гипсовыми статуэтками — за дверью было обширное слабо освещенное пространство и пара десятков автомобилей на нем.
— Ух ты, — сказал Дима, — тут еще и гараж подземный есть…
Вирджил молча обошел его и направился к машинам. Пиликнул и моргнул фарами громадный серебристый джип неподалеку. «Ага», — догадался Лукшин, — «видимо, на этом поедем. Че за машина… а, Коммандер, ну посмотрим». Вирджил молча залез на водительское место, Лукшин же пару секунд поразмышлял, куда будет правильным сесть ему, потом плюнул и решительно направился к передней правой двери — ему просто не нравилось ездить сзади. «Водителя у него, однако, нет», — подумал он, устраиваясь в сиденье, — «пожалуй, не так уж он и крут». Главред «Первопечатника», хоть и ездил на куда более дешевом «Спортидже», но водителя имел, и это практически уравняло его с Вирджилом в глазах Лукшина. Странное дело, но после этого вывода Лукшин почувствовал себя намного увереннее. Он даже осмелился сам завязать разговор:
Что будет делать обычный менеджер, неожиданно обретший суперсилу? Если верить Голливуду, то ответ прост: днём герой всё так же будет вести жизнь обычного менеджера, а по ночам - нести справедливость и вершить суд. Но фильмы почему-то не рассказывают о том, как сила и безнаказанность влияют на человеческие качества супергероя. И о том, как незаметно стирается грань между супергероем и суперзлодеем. А еще и цена полученных героем возможностей растет с каждым днем. Цена, которую рано или поздно придётся платить.
Чудовищная катастрофа уносит жизни всех жителей небольшого российского городка. Что это, неудачное испытание секретного оружия, взрыв на химзаводе или что-то другое? Только один из немногих выживших догадывается, где следует искать виновников трагедии. Но он и предположить не мог, чем обернётся для него короткая поездка в Москву. Разве может так случиться, что его – всего лишь обычного работника не совсем обычного института – объявят вне закона? Что ему придётся бежать – не только из города, но и вообще из этого мира? Что он на своей шкуре испытает, каково это – быть рабом? И что, в конце концов, виновники трагедии обнаружатся намного ближе, чем он мог предположить в начале своего пути?О мире, который больше, чем кажется.
Миром правит рациональность, а человеком — эмоции. Но когда первое подчиняет себе второе, человек перестает быть таковым — он становится винтиком в устройстве этого мира. Винтиком малозначащим — Исполняющим, более значительным — Мыслящим, скрепляющим систему — Повелителем. Все зависит от силы воли человека, недаром Повелители называются волинами — их сила столь велика, что они изменяют по своей воле законы природы.Каково же в таком мире оказаться обыкновенному питерскому мальчишке, сыну России, в которой всегда простые человеческие эмоции играли исключительную роль? Невероятно сложно, невыносимо трудно.
Книгу, которую вы держите в руках, вполне можно отнести ко многим жанрам. Это и мемуары, причем достаточно редкая их разновидность – с окраины советской страны 70-х годов XX столетия, из столицы Таджикской ССР. С другой стороны, это пронзительные и изящные рассказы о животных – обитателях душанбинского зоопарка, их нравах и судьбах. С третьей – раздумья русского интеллигента, полные трепетного отношения к окружающему нас миру. И наконец – это просто очень интересное и увлекательное чтение, от которого не смогут оторваться ни взрослые, ни дети.
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
Книга состоит из сюжетов, вырванных из жизни. Социальное напряжение всегда является детонатором для всякого рода авантюр, драм и похождений людей, нечистых на руку, готовых во имя обогащения переступить закон, пренебречь собственным достоинством и даже из корыстных побуждений продать родину. Все это есть в предлагаемой книге, которая не только анализирует социальное и духовное положение современной России, но и в ряде случаев четко обозначает выходы из тех коллизий, которые освещены талантливым пером известного московского писателя.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Судьба – удивительная вещь. Она тянет невидимую нить с первого дня нашей жизни, и ты никогда не знаешь, как, где, когда и при каких обстоятельствах она переплетается с другими. Саша живет в детском доме и мечтает о полноценной семье. Миша – маленький сын преуспевающего коммерсанта, и его, по сути, воспитывает нянька, а родителей он видит от случая к случаю. Костя – самый обыкновенный мальчишка, которого ребяческое безрассудство и бесстрашие довели до инвалидности. Каждый из этих ребят – это одна из множества нитей судьбы, которые рано или поздно сплетутся в тугой клубок и больше никогда не смогут распутаться. «История Мертвеца Тони» – это книга о детских мечтах и страхах, об одиночестве и дружбе, о любви и ненависти.