АнтиNаполеон - [136]

Эту ошибку он уже допустил при Маренго, и она стоила бы ему победы, если бы Дезэ, подоспевший со своими войсками, не вырвал бы ее у австрийцев. К несчастью, Дезэ уже не было в живых».

Аналогичную мысль высказывает и историк Алексис-Анри Бриальмон, который говорит о реабилитации Груши, «главная вина которого 17 и 18 июня состояла в том, что он не стал равным Дезэ».

При этом тот же генерал Ламарк, даже критикуя Груши за его «неуверенность в кризисных ситуациях», называет его не предателем, а «человеком чести, рыцарем чистым и безупречным».

* * *

Теперь, когда мы лучше понимаем то, что произошло на самом деле, вернемся к выводу, который делает Эдит Саундерс:

«Поле боя, согласно легенде, не так уж далеко от Валена; дороги не так уж и плохи, а пруссаки — вовсе не следили за ним неусыпно. Наполеон, как всегда, вел себя безукоризненно; он дал своему маршалу точнейшие указания; он рассчитывал на его приход и участие в сражении. Нас даже пытаются уверить в том, что ночью Груши сообщили о готовящейся битве и проинструктировали на предмет координации усилий.

На самом деле ситуация была гораздо более сложной, чем представлено в легенде. Поле боя находилось очень далеко; войска не могли маршировать туда напрямую, им пришлось бы идти в обход по извилистым дорогам, которые были в ужасном состоянии после невиданного ливня накануне. Впоследствии было выяснено, что быстро идущий человек может пройти расстояние от Валена до Планшенуа за пять с половиной часов; фактически именно такое время понадобилось гонцу, несшему Груши приказ Наполеона от десяти утра, чтобы доехать до места назначения, что, возможно, указывает на состояние дорог. Человек на хорошей лошади, безо всякой поклажи, за исключением письма, мог передвигаться значительно быстрее армейского корпуса, и можно предположить, что Груши смог бы добраться до поля битвы, даже если бы решил там невзначай появиться, не раньше восьми-девяти вечера. Бюлов в тот день прошел по тем же местам в Планшенуа, что заняло восемь с половиной часов, не считая задержки в Вавре. Груши предстоял о пройти на три мили больше. Но необходимо также помнить, что пруссаки следили за каждым его движением, и маловероятно, что они позволили бы ему легко воссоединиться с Наполеоном».

Дэвид Чандлер в своей книге «Военные кампании Наполеона» делает вывод:

«Во второй половине дня и вечером 18 июня в окрестностях Вавра и Лималя шло много беспорядочных и безрезультатных боев, в ходе которых французы пытались сломить сопротивление семнадцатитысячной силы прикрытия под командованием Тильмана. Даже и после полуночи Груши не имел точных сведений об исходе битвы у Ватерлоо. Только в 10:30 утра 19 июня он узнал о разгроме главной армии. Обдумав несколько вариантов действий, он решил отходить во Францию через Намюр и начал выполнение блестящей операции по отходу, целых два дня стряхивая с себя преследующих пруссаков. Даже когда Пирх и Тильман нагнали Груши у Намюра 20 июня, маршал оказался способен нанести два неожиданных поражения своим преследователям. И таким образом Груши привел двадцать пять тысяч уцелевших французских солдат в Филиппвилль на следующий день, и, несмотря на то что 18-го он не пошел на звук канонады, его вина искупается, безусловно, этим фактом».

Дальнейшая судьба маршала Груши, героя сражений при Гогенлиндене, Эйлау, Фридланде и Ваграме, участника походов 1812, 1813 и 1814 годов, изувеченного в сражении при Нови, раненного в грудь под Москвой и в бедро при Краоне, незавидна. 24 июля 1815 года он был изгнан из Франции и вынужден был эмигрировать в Америку. В августе он был лишен маршальского звания.

Через четыре года Груши был амнистирован с восстановлением в чине генерал-лейтенанта. В июне 1820 года он вернулся во Францию и в 1824 году вышел в отставку. Лишь в ноябре 1831 года Груши был признан Почетным маршалом, а через год ему был возвращен полученный во время Ста дней титул пэра Франции. Умер Груши в Сент-Этьене 29 мая 1847 года. Останки его захоронены в Париже на знаменитом кладбище Пер-Лашез, а имя его в числе других героев наполеоновской эпохи выгравировано на Триумфальной арке в самом центре французской столицы.

Очевидно, что Ватерлоо — это один из самых крупных разгромов французской армии в период до 1870 года.

Тьерри Лентц, французский историк

Вместо заключения

Радиостанция «Эхо Москвы» (91,2 FM) и журнал «Знание — сила»

Фрагменты передачи «Не так!» от 26 января 2008 года

Ведущий: Сергей Бунтман Гость: Сергей Нечаев

С. Бунтман: Наполеона знают все. Слово «Наполеон» знают все.

С. Нечаев: В науке это называется «глобальный бренд», который перешагнул не только географические границы, но и временные. Его можно сравнить по географическому принципу, то есть по принципу «знают все», с такими брендами, как «Кока-кола», «Панасоник» или «Сони», а по временному он, конечно, будет и покруче, чем «Кока-кола», потому что бренд Наполеон существует уже 200 лет, и, наверное, от Аляски до Владивостока, с севера до юга, в любой стране спроси любого человека… Может быть, он точно и не скажет, кто такой был Наполеон, но уж хотя бы слово такое знает.