АнтиNаполеон - [122]

* * *

Историки XIX века, как всегда, многословны и склонны к литературным излишествам. Зачастую они дают даже больше всевозможных деталей, чем непосредственные свидетели событий. При этом почти все они повторяют версии Коленкура или Констана.

Так, например, Адольф Тьер в своей «Истории Консульства и Империи» пишет:

«С того времени, считая свою карьеру законченной, не представляя себя на маленьком средиземноморском островке, где ему не оставалось бы ничего другого, как вдыхать теплый воздух Италии, не рассчитывая даже на привязанность семьи, так как в своей зловещей проницательности он догадывался, что ему не оставят ни сына, ни жены, униженный подписанием договора, характер которого был очень личным и даже, можно сказать, денежным, уставший слышать каждый день людские проклятия, с ужасом представляя себя в своем путешествии на остров Эльба предметом оскорблений отвратительной толпы, он почувствовал отвращение к жизни и решил прибегнуть к яду, который он уже давно имел при себе на крайний случай. В России, на следующий день после кровопролитного сражения при Малоярославце, после внезапного нападения казаков, поставившего его персону в опасность стать пленником русских, он попросил у доктора Ивана сильную опиумную микстуру, чтобы избавить себя от невыносимой муки украшения собой колесницы победителя. Доктор Иван, понимая необходимость этой меры, приготовил ему требуемую микстуру и поместил ее в мешочек, который можно было бы носить с собой, никогда с ним не расставаясь. Вернувшись во Францию, Наполеон не захотел ее уничтожить и поместил ее в свой дорожный несессер, где она находилась и поныне.

Вследствие удручающих размышлений дня, заботясь о судьбе своих приближенных и не желая компрометировать их своей смертью, он выбрал эту ночь 11 апреля, чтобы покончить с трудностями жизни, которые он не мог больше выдерживать после того, как сам так искал их, и, достав из своего несессера грозную микстуру, он растворил ее в небольшом количестве воды, проглотил, а затем позволил себе упасть в постель, чтобы, как он полагал, заснуть навеки.

Готовясь ждать результата действия яда, он решил попрощаться с господином де Коленкуром и объяснить ему свои последние намерения относительно своих жены и сына. Он позвал его около трех часов утра, извиняясь, что нарушил его сон, но настаивая на необходимости добавить несколько важных инструкций к тем, что уже были сделаны. Его лицо было едва видно при почти потухшем свете; его голос был слабым и искаженным. Не говоря о том, что было сделано, он взял из-под изголовья письмо и портфель и, показав их господину де Коленкуру, сказал:

„Этот портфель и это письмо предназначены для моей жены и сына, и я вас прошу вручить их им собственноручно. Моя жена и мой сын будут оба испытывать огромную потребность в вашей осторожности и вашей порядочности, так как их положение будет трудным, и я прошу вас не оставлять их. Этот несессер (он показал на свой дорожный несессер) нужно отдать Эжену. Скажите Жозефине, что я думал о ней, прежде чем уйти из жизни. Возьмите эту камею и сохраните ее в память обо мне. Вы честный человек, вы всегда старались говорить мне только правду… Обнимаемся“.

После этих последних слов, которые не могли больше оставить сомнения в решении, принятом Наполеоном, господин де Коленкур, хотя его и нелегко было взволновать, сжал руки своего хозяина и заплакал. Он заметил около него стакан со следами смертельного напитка. Он стал спрашивать императора, но тот вместо ответа попросил его задержаться, не оставлять его и позволить ему спокойно закончить агонию. Господин де Коленкур попытался уйти, чтобы позвать на помощь, Наполеон, сначала с просьбой, а затем властно, заставил его ничего не предпринимать, не желая никакой огласки и, главным образом, никакого постороннего присутствия при его угасании.

Господин де Коленкур, почти парализованный, находился рядом с постелью, где, казалось, угасала эта необычайная жизнь, как вдруг Наполеон резне сморщился. Он страдал жестоко и старался подавить в себе боль. Вскоре сильные спазмы указали на приближение рвоты. Посопротивлявшись этому естественному позыву, Наполеон был вынужден уступить. Часть принятой им микстуры была вывернута в серебряный тазик, который держал господин де Коленкур. Последний воспользовался случаем, чтобы удалиться и позвать на помощь. Прибежал доктор Иван. Ему все сразу стало ясно. Наполеон попросил его о последней услуге, он хотел, чтобы ему дали новую дозу опиума, опасаясь. что того. что уже находилось у него в желудке. окажется недостаточно. Доктор Иван стал возражать против подобного предложения. Он уже оказал своему хозяину подобную услугу в России, чтобы помочь ему выпутаться из ужасного положения, но он страшно сожалел о сделанном. Наполеон продолжал настаивать, и доктор выбежал из его комнаты, чтобы не появляться больше. В этот момент прибыли генерал Бертран и герцог Бассано. Наполеон просил как можно меньше распространяться об этом печальном эпизоде своей жизни, надеясь, что он будет последним. Похоже было, что это действительно так, ведь он казался подавленным, почти угасшим. Затем он впал в бессознательное состояние, которое длилось несколько часов.