АнтиNаполеон - [118]

* * *

Да, на Березине спастись удалось десяти маршалам, генералитету и остаткам гвардии. Но дальнейшее отступление, вплоть до самой русской границы, для французов превратилось в настоящее бегство. Истощение и деморализация основной массы наполеоновских солдат и офицеров достигли предела.

2 (14) декабря 1812 года остатки Великой армии (по данным Главной квартиры, численностью около 15 тысяч человек) пересекли границу Российской империи и ушли за Неман.

Соответственно, император Александр 25 декабря 1812 года (6 января 1813 года) в своем манифесте всенародно заявил о том, что «уже нет ни единого врага на лице земли нашей». Таким образом, эту дату следует считать официальным объявлением окончания Отечественной войны 1812 года.

По сути, наполеоновские замыслы и его Великая армия оказались похороненными в России. Из 600 тысяч человек, перешедших границу Российской империи в июне 1812 года, бесславно вернулись назад, с учетом фланговых австрийских и немецких группировок, по разным оценкам, от 30 до 81 тысячи человек — голодных, больных и обмороженных.

Свыше 550 тысяч солдат и офицеров из различных стран Западной Европы нашли свою погибель на российских просторах. Из них пали в боях или умерли от ран и болезней 370 тысяч человек. Остальные попали в плен, но и их судьба незавидна (не менее половины этих несчастных вскоре погибли). Великая армия потеряла более 200 тысяч лошадей и более 900 орудий.

Колоссальные потери! А считавшийся и до сих пор считающийся блестящим полководцем Наполеон получил очередной урок. До этого он воевал в основном с «цивилизованными» европейскими государствами, и в этих войнах для Наполеона все было просто — он разбивал противника в генеральном сражении, торжественно входил в столицу, и на этом все заканчивалось. Наполеон никак не ожидал, что в России воюют совершенно по другим правилам.

При этом русские войска не ограничились изгнанием французов и его союзников со своей территории. К весне 1813 года была освобождена значительная часть Польши, и русская армия вступила в Пруссию. В конце 1813 — начале 1814 года союзные России армии переправились через Рейн и вступили на территорию Франции. А в марте

1814 года был взят Париж.

Никогда Европа еще не представляла такого цивилизованного варварства и экономического тупоумия, какое показал бич божий — Наполеон. Удивление людей разрушительными способностями этого человека и благоговение перед его аттиловским всемогуществом доказывают только неспособность людей отличать вредное от полезного.

Николай Шелгунов, русский публицист

Глава 18. Самоотравление Наполеона в апреле 1814 года

Упал дух маршалов и генералов, возрастала безнадежность положения Наполеона. Не видя возможности продолжать войну <…> он покусился отравить себя ядом, но отрава не подействовала, после чего он предался судьбе и явил в несчастии столько же покорности, сколько был неумолим во дни своих успехов.

А. И. Михайловский-Данилевский

Самоубийство — величайшее из преступлений. Какое мужество может иметь тот, кто трепещет перед превратностями фортуны? Истинный героизм состоит в том, чтобы быть выше злосчастий жизни.

Наполеон

Для тех, кто привык видеть Наполеона самым великим человеком в мире, все дальнейшее произошло с ужасающей скоростью: еще в октябре 1812 года император смотрел на руины захваченной Москвы, а в конце марта 1814 года враги Наполеона победоносно вступили в поверженный Париж. А в ночь с 12 на 13 апреля 1814 года, находясь в Фонтенбло, Наполеон предпринял попытку самоубийства. Единственными непосредственными свидетелями этого события были, судя по всему, Арман де Коленкур, герцог Виченцкий, и камердинер Наполеона Констан, и они подробно описали произошедшее в своих «Мемуарах». Впрочем, и многие другие, в том числе и те, кого там вообще не было, впоследствии начали излагать свои версии, во многом сходные с версиями Коленкура и Констана, но грешащие нестыковками и противоречиями.

Не стремясь к каким-то глубоким открытиям, хотелось бы просто представить эти различные свидетельства «очевидцев», а вслед за ними и продукты умственной деятельности многочисленных историков; и все лишь для того, чтобы лишний раз подтвердить простую истину, сформулированную 300 лет назад Шарлем де Сент-Эвремоном: «Все историки обещают нам правду, и ни один не передает ее без искажений».

* * *

Арман де Коленкур писал свои «Мемуары» в 1822–1825 годах, базируясь на заметках, которые он делал, служа Наполеону, практически ежедневно. Однако эти интереснейшие «Мемуары» были опубликованы лишь в 1933 году. Коленкур пишет:

«Ночь с 12 на 13 апреля 1814 года. В три часа император потребовал меня к себе. Он лежал; ночная лампа слабо освещала, как обычно, его комнату. „Подойдите и садитесь“, — сказал он мне, едва я вошел, это было в его стиле. Он мне сказал, что предвидел, что его разлучат с императрицей и сыном; что его обрекут на всякого рода унижения; что его даже попытаются убить, по крайней мере унизить, что для него было еще хуже, чем смерть. Жизнь, которую он мог вести на острове Эльба, не смущала его, одиночество никогда не было для него чем-то страшным. Он считал своим долгом написать историю своих походов, отдав тем самым долг памяти участвовавшим в них смельчакам. Эта возможность доказать своим бывшим товарищам, что он не забыл их, даже нравилась ему, но он не мог смириться с необходимостью подчиняться наглому победителю, своему тюремщику, и он должен был быть готов ко всему. Ему повсюду виделись убийцы, все средства были хороши для предателей, бросивших его, чтобы избавить Бурбонов от него; ему не позволили бы добраться до Эльбы. Он хорошо оценил ситуацию и продумал свое положение. Он не мог смириться с мыслью, что его имя будет стоять в договоре, который касался только его и его семьи, не затрагивая интересов ни нации, ни армии. <…>