АнтиЧубайс - [7]

Если совсем коротко обобщить, то нет всего двух вещей: первая — экономика, вторая — государство.

Экономики нет не потому, что мало продуктов, а потому что их незачем производить. При той степени развала денежной системы, которая в стране к тому моменту была, директору завода бессмысленно производить продукцию. Незачем. Он может ее реализовать, он получит за нее тот объем продукции, который соответствует тарифам, умноженным на объем производства. Но на это он ничего не сможет приобрести. Рабочему почти бессмысленно идти на работу, потому что те же самые деньги, которые он получит, он принесет в эту очередь у табачного магазина и простоит там двое и трое суток. Это не ангина. Это остановка обмена веществ в экономике. Это состояние где-то между комой и клинической смертью. Вот что такое наша экономика 91-го года. На своей шкуре испытал все это в полном объеме и все это помню.

Нет государства не потому, что нет министерств или ведомств, а потому, что нет компартии. КПСС, запрещенная после августовского путча — это не то что идеологическая структура, это по сути организационный каркас всей системы управления. Где вопросы все решались наши содержательные? — в обкоме, в отделе науки. Где решались все содержательные вопросы, касающиеся промышленности? — в отделе промышленности. Культуры? — в отделе культуры. Это были места, где принимались решения. В один прекрасный день все рухнуло. Нет этих мест, людей, полномочий, государства. Я не знаю, что может быть страшнее в истории народа, чем отсутствие этих двух институтов — государства и экономики. (Вот Чечня сейчас. Трудно представить себе что-то более страшное.)

Как мы вышли из этого без крови, без массовой крови, я до сих пор до конца не понимаю.

Кровь, надо сказать, и не намечалась там, где она обычно планируется. Потому что кровь проливать опасно, если ядерное оружие бесхозно. А вот табак или кур с макаронами вычистить из магазинов можно без проблем, чтобы показать, кто в стране хозяин. А потом объяснять исчезновение всего, до блеска полок в магазинах, чем угодно. Можно объяснять астрологически. Можно идеологически. Можно так, как Чубайс — отсутствием партийного руководства. Как будто вся жизнь России держалась исключительно на воле инструкторов райкомов.

Несколько ранее А.Б. развернул не менее конкретную картину перерождения социализма из гуманного в отвратительный. Так и сказал: "Отец освободитель, сын — оккупант" — этот лозунг тогда был выдвинут, и возразить на него было нечего.

Возразить на него есть и было что. И когда вспыхнуло восстание в Берлине, и в Будапеште, и даже в Праге. И не надо искать дефекты системы. Тем более что никто этой самой системы социализма не знал, кроме лекторов и преподавателей кафедр марксизма в ВУЗах. Потому что не было её никогда, даже в воспаленном разуме основоположников.

Была консолидация Востока в создании там тоталитарных режимов в нескольких крупных странах, а затем, когда давление Запада стало невыносимым — и создание всемирного тоталитарного режима под руководством СССР для лучшего руководства этим самым сопротивлением.

А по поводу так называемых «бархатных» и не очень революций лучшими из всех иллюстраций являются «революции» на Украине и в Грузии. Уроки этих «революций» в том, что не было никакого угнетения и не могло быть в этих странах со стороны, скажем, России. Напротив: именно Россия помогала Грузии и Украине сохранить население. Именно Россия взяла на себя все долги Грузии и Украины. Именно Россия приняла удар волны отчаявшихся «гастербайтеров» и позволила вывезти практически без налогов десятки миллиардов долларов в Грузию, на Украину, в Азербайджан, в Среднюю Азию. Картина событий в Праге, Гданьске, Будапеште очень напоминала поздние события в Киеве, Тбилиси, Грозном.

Совести нет не только у Запада (что неудивительно, удивительно было бы её там обнаружить хотя бы в виде общественного мнения), не только у малограмотных оранжевых вождей, но и у родных либералов. Они-то прекрасно знают, за счет чего держатся на плаву режимы нынешней оккупированной России, бывших восточноевропейских и бывших союзных республик. За счет вымирающих русских деревень, замерзающих русских поселков и отчаянной нищеты провинциальных русских городов в то самое время, когда Москва, как символ оккупации, подобно громадному насосу втягивает в себя триллионы и превращает их в мясо всевозможных категорий.

Это реалии начала, старта новейшей истории 91-го года. Могу добавить еще картинки из жизни более поздние, не 91-го года, а 94-го года. И рассказать историю, о которой мало кто знает под названием дефолт. Но не тот дефолт 98-го года, который сейчас уже перевели из преступлений в достижения, а тот, о котором практически никто не знает, но на волоске от которого мы реально прошли. Дело было сразу же после "черного вторника" — ноябрь-декабрь 94-го года. Ситуация в экономике складывалась хуже некуда. Шаг за шагом мы теряли наши валютные резервы, — полностью разбалансированный валютный рынок. Вот сейчас валютные запасы ЦБ составляют 63 млрд. долларов, тогда — как сейчас помню цифру, — 1 млрд. 350 млн. долларов. Из-за непроходящей паники на ВБ ежедневно мы вынуждены были продавать 200–250 млн. долларов. Иными словами, страна находится в трех-четырех шагах от полного, тотального дефолта. С девальвацией, которая была бы несопоставима с девальвацией 98-го года. Катастрофическое положение дел с бюджетом. Да и бюджета фактически не было, так как бюджет 94-го был принят в декабре 94-го. Но я говорю не о документе, а о реальных бюджетных потоках, финансовых. В моем понимании буквально сутки, трое, пятеро до полного коллапса. Понимая положение дел, — а я в это время был назначен первым вице-премьером по экономике и отвечал за все это, как молодой реформатор… — что делать? — Собирай команду свою.